Памятка
Шрифт:
Мы пришли из некрасовских троек,
Из некошеных блоковских рвов.
Мы из тех, кто и предан, и продан,
И схоронен был тысячи раз!
Но и все-таки мати-природа
Отстояла и выбрала нас,
Попримеривших стужу и нужу
На свои, не чужие плеча,
Пуще тела жалеющих душу,
Пересиливших
Неизбывную, в песню кручину
Безысходную... С песней живем!
Про лучину, про горьку рябину,
Про «На улице дождик...» поем.
Эти песни оркестров не просят:
Лишь вздохни да, вздохнув, затяни
Засливаются в хор подголосья
Многотысячной кровной родни.
В нарастающем песенном шквале
Не разъять, не сравнить голоса,
Не услышать себя запевале:
Женской доли — одна полоса.
Пролетали с корнетами тройки,
Поезд с окнами мимо бежал,
А мужик после каждой попойки
Лишний хмель на тебе вымещал.
Что с того? Ты сносила побои...
Прикрывая клеймо синяка,
Ты сама оставалась собою,
Ты жалела его, мужика!
Ты жалела — да тем и держалась,
Ты терпела — да тем и жила,
Ведь от матери жалость досталась,
Ведь и бабка терпёлой слыла.
Что поделаешь, тяжко-не тяжко,
Что попишешь, под дых-не под дых,—
Поднимайся! В одной ведь упряжке:
Не вдвоем — так одной за двоих...
Унижал он, а ты возвышалась!
В землю втаптывал — ты поднялась!
...Только будь она проклята, жалость,
Что любовь заменить собралась!
Нам во все терпеливые годы,
Хоть какой из веков оживи,
Снилась Синяя птица Свободы,
Золотая Жар-птица Любви.
Чем наш век от иных отличится?
— Не во сне, боже мой, наяву
Птица Синяя — тише! — садится —
Не спугните! — к рукам... на траву...
Опять снежком припорошило,
Морозом призаволокло
Проталин древнее тепло.
И снова белому угору
Над снова белою рекой
Разнарядиться вроде впору
Катающейся детворой.
И не свершенное когда-то
Свершить задумано опять...
О милосердии возврата —
Догнать — надежда, долг отдать!
По-весеннему свеж и влажен,
Этот ветер весенним не был:
Он играл, а над ним, на страже,
Громоздилось декабрьское небо.
Громоздилось семиэтажно,
Нависало свирепым снегом...
Теплый ветер, тугой и влажный,
Не оглядывался на небо.
Он уверить хотел как будто
Всех, навстречу ему идущих:
«Ну и что ж, что всего минуты
Для меня у зимы отпущены!
Все равно я пропах весною,
Талым лугом, лесною прелью,
Ожиданьем тепла и зноя...
Я — весенний! Вы мне поверьте!»
Он поникшую прядь взъерошит,
В небеса запрокинет лихо...
И падет на него, как коршун,
Разъяренный декабрь-владыка.
Ветер кинется в рукопашный!
Но неравные силы слишком:
На прощанье вздохнув протяжно,
Хрустнет ветер, замрет ледышкой...
НОВОМУ ГОДУ
Старый — в грозе и ливне —
Плачет: навек прощай!
Новый — в морозном инее
Мальчик — сильней стращай!
Влажную ткань в железную
Жесть преврати, чтоб звон!
Бревна в избе чтоб треснули,
Мерзлых спугнув ворон!
Елки в лесу чтоб в кружеве
Все — с головы до пят!
Новою Новый стужею
Щедр, потому — богат.
<