Памятное. Книга вторая
Шрифт:
Менон неоднократно возглавлял индийскую делегацию на сессиях Генеральной Ассамблеи ООН. Он представлял Индию эффективно, хорошо защищал ее интересы.
Впервые я основательно познакомился с этим деятелем при рассмотрении в ООН так называемого кашмирского вопроса. Его речи в Совете Безопасности, приводимые им доводы в пользу политики Индии как великого миролюбивого государства, словно стрелы, разили оппонентов.
Встречались мы в то время с Меноном десятки раз, так как вопрос о Кашмире обсуждался в течение многих месяцев. Я и другие советские товарищи сразу же обратили внимание на глубокую убежденность этого деятеля в справедливости того дела, которое он отстаивал.
Для нас стало очевидным и то, что Менон — человек, дружественно относящийся к Советскому Союзу. Он прекрасно осознавал, что образование независимой Индии в значительной степени оказалось следствием великой Победы, которую наша страна одержала над гитлеровской Германией. Ведь мыслящие люди хорошо понимали, что в случае успеха фашистской Германии в войне кандалы, в которые колонизаторы заковали многие народы, стали бы еще более тяжелыми, что фашизм уготовил рабство всему человечеству.
С жаром говорил Менон:
— Вы не можете себе представить, какую ненависть питал и питает народ Индии к колонизаторам — англичанам!
Когда он высказывался на этот счет, глаза его горели и любой собеседник понимал, что чувства своего народа он разделяет полностью.
В беседах со мной Менон не скрывал и того, что он остается противником империалистической политики в международных делах. Он справедливо считал:
— Колониализм и империализм — это близнецы. И совсем не случайно крупные империалистические страны одновременно являются и колонизаторами. Понятно, не все колонизаторы — крупные государства, но все крупные капиталистические страны обязательно являются или являлись колонизаторами.
Менон решительно отвергал ту точку зрения, будто США не следует рассматривать как колониальную державу. Он с основанием ссылался:
— Посмотрите на Пуэрто-Рико, на Филиппины, которые еще не сбросили с себя окончательно колониалистское ярмо США.
А потом он добавлял:
— Не менее жестоки и методы эксплуатации американским капиталом экономически отсталых стран.
О взглядах Менона на эти проблемы, как и в целом на вопросы международной политики, хорошо знали правительства и дипломаты стран Запада. И они ему мстили, как могли и где могли. Усердствовала в этом и западная пресса. Всякие вымыслы, временами завуалированные, а порой открытые, по адресу Менона почти не сходили со страниц американских газет и журналов. Не намного отставала от них и английская печать.
Нелегко приходилось Менону справляться в этой атмосфере со своими обязанностями. Но он держался стоически. Его выступления в ООН, в том числе и в Совете Безопасности, длились долго и весьма его изнуряли. После одного из таких выступлений Менон упал в изнеможении, и его вынесли из зала заседаний на носилках.
При обсуждении вопросов международной политики, включая европейские, Менон выражал волю своего правительства и энергично выступал против перевооружения Западной Германии. Этот взгляд представлял трезвую и смелую позицию, которая делала честь независимой Индии.
Все, за что выступал этот деятель на международных форумах, являлось существенным вкладом в ту политику Индии, которую она уверенно проводит и в настоящее время как одно из наиболее влиятельных государств в движении неприсоединения. Такая политика пользуется широким уважением в мире, хотя и противников у нее достаточно. Напомню, что Джон Фостер Даллес назвал в свое время эту политику так:
— Политика неприсоединения — аморальная.
За океаном и ныне часто пользуются этим термином. А если говорить по справедливости, то аморально поступали те, кто приклеивал такой ярлык к благородной политике неприсоединения и странам, которые ее придерживаются, аморально ведут себя, и те, кто сегодня продолжает использовать этот ярлык по отношению к движению, в которое входит добрая сотня стран мира.
О Меноне ходило немало различных историй и анекдотов. Мне, например, рассказывали, что он, как бы сознательно себя закаляя, спит без матраца, без одеяла и подушки. Однажды за чашкой чая я спросил его:
— Правда ли то, что говорят о вас борзописцы?
— А что говорят? — спросил он.
— Например, то, что вы спите без матраца, одеяла и подушки. Рассмеявшись, он сказал:
— Конечно, правда. У нас в Индии миллионы людей спят именно так.
Сохраняя веселое расположение духа, он стал мне объяснять:
— Особенно большие затруднения я испытываю во время командировок, когда приходится ночевать в американских отелях. Приезжаю и говорю: «Снимите с кровати все». Меня никогда и никто не понимает. Вот и вынужден сам наводить в номере хаос, вызывая тем самым немалое удивление персонала гостиниц.
Лично у меня остались приятные воспоминания о встречах и беседах с Меноном. Он был хорошим полемистом, понимал шутку.
В последние годы Менон не занимал официальных постов, но активно проявил себя, будучи президентом Всеиндийского совета мира. Можно с уверенностью сказать, что независимая Индия в его лице имела самобытного и способного политического деятеля.
Великая дочь Индии
Индира Ганди… У нас в Советском Союзе она олицетворяла собой Индию, умудренную опытом тысячелетий и устремленную в будущее, страну великой древней цивилизации и вечно молодую, постоянную в исканиях идеалов добра, внешне умиротворенную, патриархальную, а на деле динамичную и непримиримую к злу, насилию, угнетению. Индию, которая сбросила британский колониальный гнет и строила новую жизнь, возвышая свой голос на международной арене против военной угрозы. Ту Индию, к которой советские люди традиционно питали чувства дружбы и уважения.
Вероятно, именно здесь и кроется причина того, что Индира Ганди пользовалась в Советском Союзе такой широкой известностью и глубокой симпатией. Это доброе отношение шло и идет из глубин народа. Сколько раз в самых разных местах нашей страны родители давали новорожденным девочкам ранее незнакомое и непривычное для нас имя — Индира!
Мне довелось лично знать Индиру Ганди, встречаться с ней в Москве, Дели и Нью-Йорке. Каждая такая встреча оставляла глубокое впечатление. В этой хрупкой женщине, с легкой походкой, открытой и мягкой улыбкой, большими живыми глазами и седой прядью в волосах чувствовались огромная сила воли, ясный ум, твердость характера.