Памятное. Новые горизонты. Книга 1
Шрифт:
Он уверял меня:
– В ходе бесед в Вашингтоне я дал ясно понять американской администрации, что содействие восстановлению в Европе прежнего положения – без влияния Германии, которая должна быть обезоружена, – было бы самым разумным образом действий для США, да и для Англии.
Характерно – и это вытекало из сказанного Бенешем, – что и американское и английское правительства уже тогда выступали с позиции, предусматривавшей возможный раскол Германии, и даже не допускали мысли о едином демократическом германском государстве. Эта линия с особой четкостью проявилась в послевоенной политике западных держав, которая привела не просто к расколу Германии, но и к вовлечению ФРГ в Североатлантический блок.
Когда я слушал рассуждения Бенеша, мне вспоминались довоенные сообщения о «баталиях» в Лиге Наций. Бенеш вместе с представителями Англии, Франции и ряда других капиталистических стран Европы усыплял своими речами бдительность народов, всячески преуменьшая опасность, исходившую от потенциального агрессора.
В кругах Лиги Наций Бенеш слыл ловким и изворотливым.
Его имя, как и имя такого же скользкого политика – грека Политиса, не сходило со страниц газет. В конце тридцатых годов в советской печати разоблачалась деятельность тех, кто проявлял полное непонимание обстановки, трусость перед фашизмом и близорукость в оценке будущего.
Бенеш, как президент Чехословакии, ответствен перед судом истории за то, что на протяжении ряда довоенных лет заигрывал с фашизмом, а в сентябре 1938 года принял условия заключенного в Мюнхене англо-франко-германо-итальянского соглашения о разделе Чехословакии и тем самым толкнул правительство своей страны на путь капитуляции.
И вот один из тех политиков, которые объективно потворствовали развязыванию фашистской агрессии в Европе, сидел передо мной и заверял в своих чувствах дружбы к Советской стране.
Не знаю, обратил ли он внимание на то, что о его прошлом я почти не говорил. Упрекать его едва ли было уместно. Делать же Бенешу комплименты – он их не заслуживал. Так что беседовали мы о вопросах, в связи с которыми персональную сторону обойти было нетрудно.
– Не только от себя, но и от имени советского правительства, – говорил я, – мы поддерживаем мысль о необходимости для США и Англии усилить свой вклад в общую борьбу против агрессора. А это, в свою очередь, требует того, чтобы союзники СССР по антигитлеровской коалиции приняли самое серьезное и непосредственное участие в борьбе с фашизмом своими вооруженными силами. Иначе говоря, они обязаны открыть второй фронт.
Достиг ли Бенеш успеха, предприняв поездку в Вашингтон? В части установления знакомств, связей с администрацией США – да. Что же касается влияния на политику Вашингтона – сомнительно.
Во время беседы я обратил внимание на то, что Бенеш выглядел довольно бодрым. Судя по всему, здоровье у него было совсем неплохое. Признаков перегрузок, усталости – моральной и физической – не было заметно. Подумалось даже: «А где же следы бессонных ночей во время налетов немецкой авиации на Лондон?» О таких ночах американские газеты сообщали довольно часто.
Мне бросилось в глаза, что Бенеш часто проводил по столу рукой, чертил какие-то воображаемые линии, стрелки, которые символизировали, по его мнению, движение армий воюющих сторон или направление политики государств. Казалось, что для его жестов не хватало простора.
Как сам внешний вид этого деятеля, так и его манера держаться очень подходили бы профессору каких-нибудь гуманитарных наук, может, больше всего профессору права. Размеренная речь, подчеркивание основных мест интонацией голоса, паузы смыслового порядка. И все это делалось явно для того, чтобы придать выразительность речи, хотя его аудитория состояла только из одного человека – меня. Бенеш как бы демонстрировал свои ораторские способности.
До конца жизни Бенеш остался буржуазным деятелем, не понявшим подлинные думы и чаяния трудового народа. Поддерживая силы чехословацкой реакции и опираясь на них в первые послевоенные годы, он стремился помешать осуществлявшимся в стране революционным преобразованиям.
В феврале 1948 года течение событий подхватило Бенеша и унесло далеко от народа. Он принял участие в заговоре внутренней реакции, активно поддержанном империализмом. Заговорщики ставили своей целью свергнуть народную власть, реставрировать капитализм и присоединить Чехословакию к империалистическому блоку НАТО.
После провала заговора Бенеш в июне 1948 года ушел в отставку. На том и кончилась политическая деятельность президента. Его линия оказалась несовместимой с новыми условиями в Чехословакии, освобожденной воинами Страны Советов. Неудивительно поэтому, что чехословацкий народ отстранил его и пошел уверенно по пути демократии и социализма под руководством коммунистов.
Общее впечатление о Бенеше у меня сложилось вполне определенное: этот человек весь был в прошлом. Остался представителем либерального крыла буржуазии. Верно ей служил. Конечно, он и во время войны, и после ее окончания до самой смерти вел борьбу за то, чтобы найти себе место в новой обстановке.
Однако поражение гитлеровской Германии радикально изменило положение и в Чехословакии. Мастер маневрирования, не раз выигрывавший баталии в дипломатических схватках в Лиге Наций, он оказался просто банкротом, когда требовалось определить позиции новой Чехословакии и во внешних делах, и в области внутреннего развития.
Недюжинные способности президента, а он их часто проявлял, были направлены не в ту сторону. А честная и радикальная переориентация на сотрудничество с подлинно патриотическими силами оказалась ему не по плечу. Парламентские маневры скорее компрометировали его в глазах народа, нежели укрепляли позиции. Он метался из стороны в сторону, но так и не ступил на надежную тропу, в политике и в общественной жизни.
Правду народу Чехословакии несли коммунисты, левые силы. Партия рабочего класса. Имя Готвальда стало знаменем, вокруг которого сплотились здоровые силы страны. Родилась народно-демократическая Чехословакия, которая ныне живет и развивается как социалистическое государство, находясь в семье братских стран Варшавского договора.
Ян Масарик в тисках прошлого
Своеобразно сложилась судьба другого чехословацкого политического деятеля – Яна Масарика, с которым я тоже много раз встречался. Сын Томаша Масарика, бывшего президента Чехословакии с 1918 по 1935 год, он сформировался в условиях буржуазной республики и ориентировался, конечно, в основном на Запад.