Панда

Диденко Юлия

Я сидела в машине и злилась, это единственное, что мне оставалось. Чувствовала себя, как собака, которую заперли, потому что та нагадила или погрызла ботинок. Хорошо, что наручниками не пристегнули и намордник не надели.

– А-а-а, - процедила с ненавистью. Как можно было позволить запереть себя в машине? А вот я попалась и сижу теперь тут не знаю сколько времени. А если в туалет приспичит? Что делать?

Ударив кулаком о сиденье, отвернулась и уставилась в окно. Нужно было отвлечься и успокоиться. Самый подходящий обзор для глаз был справа - парк. В глубине бушевал фонтан, выбивая небрежные, сильные струи в воздух. Круглая ограда вокруг располагалась на достаточном расстоянии, чтобы вода не попадала на гуляющий граждан.

Я дернулась и повернулась на звук открывшейся двери. Увидев брата, снова отвернулась и сложила руки на груди.

– Идем, - шире открывая дверцу, проговорил он.

– Надо же, кто-то подумал обо мне, - дернула плечом, не собираясь покидать автомобиль.

– Я подумал, вдруг ты захочешь пить или есть. А может в туалет?
– наклонился Адам.

– Да не может быть!
– развела руками и резко повернулась. В руке брата был стакан с колой.
– Нет, я робот и обычно не испытываю человеческие потребности.
– Отодвинула руку брата, вышла из машины.

– О, какие слова, - улыбнулся Адам и указал рукой на входную дверь.
– Справа указатель.

Я обернулась и увидела довольное лицо Адама, он пил мою колу. Прищурилась и решила разобраться со всем после похода в дамскую комнату.

Совершив свои дела, я долго мыла руки и любовалась в зеркало. "Пусть подождет", - подумала и поплелась к выходу. Около стеклянной двери заметила, что возле машины уже стоит детектив Смит и разговаривает с братом. Энергии прибавилось, я чуть ли не бегом покинула здание.

– Да, ты был прав. Толку от свидетеля никакого, - вздохнул Брюс.
– Он всему участку рассказал о высоком крепком мужчине в плаще.

– Кто угодно может надеть плащ, особенно в дождливую погоду, - кивнул Адам и заметил меня.
– Садись в машину. Мы едим домой.
– Обратился он ко мне и указал на дверцу.

Я взялась за ручку, не переставая слушать разговор.

– Отчеты придут завтра утром, - Смит подошел к автомобилю.

– Личность так и не установили?

– Нет, - покачал головой напарник и открыл дверцу.
– Я уже отдал распоряжение о размещение в газетах фотографии убитой. Вдруг кто-то опознает.
– Смит сел за руль.

Я тоже быстро села, не хотелось что-то пропустить. Адам бросил взгляд на, покидавшего участок, свидетеля и тоже опустился на переднее сиденье.

– Возможно, сегодня я задержусь, - повернулся брат ко мне.

– Я с тобой, - воодушевилась, интересное дело.

– Навряд ли, - скривился Смит.
– Поездили и хватит. Теперь домой баиньки.

Они что думают - я ребенок?! Я прищурилась и возмущенно посмотрела на Брюса. "Как он может так говорить?" - сложила руки на груди.

– И напоминаю тебе твое обещание, - поднял указательный палец брат.
– В машине молчать.
– Адам улыбнулся.

"Как он так может?" - подняла брови. Если скажу что-нибудь, то меня точно никуда больше не возьмут. Слово детектив Смит держит всегда. И промолчать трудно. Хочется же все узнать. Я прикусила губу и отвернулась к окну.

Опершись на сиденье, я почувствовала жуткую усталость, как будто весь день бегала по ступенькам в институте или по магазинам. Второе приятнее. Ноги не болели, просто было общее недомогание и слабость. Закрыв глаза, я сама не заметила, как погрузилась с мир сна. Легкого безмятежного, удивительного и манящего. Только в этом мире я была другой, неуловимой и супер способной ко всему, чего только захочу.

– Лаура, - кто-то позвал меня и тронул за плечо.

– Я ИЛ, - пробурчала.

– Что?
– не услышали.
– Лаура, вставай.

Вот надоедливые. Я открыла глаза. Надо мной стоял брат и пытался поднять с сиденья.

– Мы приехали, иди домой, - Адам вытащил меня из автомобиля и пытался поставить.

Несколько секунд ноги не слушались, брату пришлось поддерживать меня. Но потом тонус вернулся в мышцы. Я встала ровно и, почесав сонные глаза, зевнула.

– Проснулась или еще на улице побудешь?

Я недовольно посмотрела на брата.

– Это не лето, друг мой, - кинула фразу и шагнула к двери.
– Удачной работы, помощник детектива.
– Я, не оборачиваясь, дошла до дома. Услышала звук трущейся резины и повернула голову. Машина скрылась за поворотом.
– Очередной вечер одиночества.

Вздохнув, открыла дверь и вошла. Так надоело проводить дни одной. В детстве мы всегда с братом гуляли вместе. У нас был удивительный мир приключений, сражений. Единственное чего не хватало - это родителей. Они всегда были заняты работой. Отец - полицейский, мама - учитель. Папа всегда задерживался по делам, то отчеты, то расследования. Мать брала много часов, чтобы семья могла свести концы с концами. У нее занимались несколько детей на дому. Помню, как мы часами сидели под окнами и смотрели, как мама ведет частные уроки.

Теперь я осталась одна. Бросила рюкзак на пол, сняла куртку и села на диван. Игры закончились, детство тоже. Взрослая жизнь не такая и интересная, как казалось раньше.

Посмотрела на большой настенный портрет родителей. Отца убили, мама долго не прожила без него. Казалось, у нее забрали возможность дышать, после смерти папы. Она с каждым днем увядала и совсем зачахла.

– Мама, папа...
– я смотрела на радостные лица и не верила, что их больше нет. Сколько времени прошло? В этом году будет шесть лет, как обоих не стало. Иногда я встаю с мыслью, что все было сном и родители живы, просто уехали в другой город и ждут нас.

Мне захотелось увидеть их, сейчас. Сею же секунду.

Подорвавшись с места, я направилась к двери. У входа накинула пальто, вечером стало довольно прохладно. Прихватив зонт, на сегодня тоже обещали дождь, вышла из дома.

Фонари уже горели, и идти по тротуару можно было спокойно. По улицам бродили жители нашего района, кто прогуливал собаку, кто просто шел куда-то по делам. Я никого не знала из соседей и не хотела знать. Лишний раз рассказывать свою жизнь чужим, наигранно сожалеющим людям, не хотелось. Вспомнились похороны, сколько "близких" людей пришло... Где они сейчас? С каждым годом соболезнующих становилось меньше. Остались только близкие родственники, которым мы были, действительно, не безразличны. Чужое горя меня не касается - многие так думают. Они делают опечаленное лицо и идут провожать в последний путь. А сами же хотят быстрее вернуться домой и продолжить свои дела.