Пандемия
Шрифт:
– Я сказал это моему врачу, когда он заполнял справку. Нет.
– Бэ-де-Сомм? – спросила Амандина. – Маркантер?
– Что я там забыл?
Двое ученых переглянулись. Жоан чуть наклонился вперед и продолжал приглушенным маской голосом:
– Вы не контактировали в последнее время с дикими птицами? Скажем, утки, гуси, лебеди… В парке? У пруда?
Бюиссон вздохнул и сощурился:
– Нет.
– С другими животными? Домашней птицей, свиньями?
– Нет, говорю же вам. Я был в Париже. Никаких животных, даже собак, ничего.
Амандина
Бюиссон забеспокоился. Он смотрел на Амандину и Жоана с подозрением.
– При чем тут вообще животные? Вы говорите о свиньях… Была же история со свиным гриппом несколько лет назад… Что это значит?
Жоан решил, что пора его просветить. Он откашлялся:
– Месье Бюиссон, вы заразились гриппом типа А, это самый распространенный тип. Но проблема в том, что ваш грипп неизвестен.
– Как это – неизвестен?
– Анализы еще не закончены, но, похоже, мы никогда его не встречали, даже в мировом масштабе. Ни сегодня, ни в прошлом. И вы единственный установленный на сегодняшний день больной, который им заразился.
– Единственный? Но… как я мог подцепить такую пакость?
– Мы не знаем. И поэтому мы здесь.
Тут вступила Амандина:
– Надо знать, что вирус гриппа постоянно мутирует. Его восемь генов как восемь игроков футбольной команды. Эти игроки все время меняются местами, иногда покидают поле и заменяются другими, более результативными… В ста тридцати странах мира более ста пятидесяти лабораторий наблюдения заняты тем, что берут анализы у больных и составляют фотороботы этих футболистов. Они наблюдают за гриппом уже больше шестидесяти лет так же серьезно, как телескопы наблюдают за звездным небом в поисках метеоритов. Но они оперируют бесконечно большими величинами, а мы бесконечно малыми. Вы понимаете?
Он кивнул.
– Во Франции это делается в Париже и Лионе. Есть целые альбомы фотографий, которые похожи, но всегда найдутся мелкие отличия. И когда мы видим перед собой команду, не совпадающую с имеющимися на фотографиях, мы пытаемся выяснить, где, когда и кем она составлена.
Жан-Поль Бюиссон вздрогнул:
– Что же теперь будет?
– Нам бы хотелось, чтобы вы побыли несколько дней в центре инфекционных болезней Сен-Луи в Десятом округе. Вы будете под наблюдением, врачи изучат поведение этого вируса, но, главное, вы никого не заразите. Очень важно, чтобы эта футбольная команда не отправилась в турне по всей Франции, если вы понимаете, что я хочу сказать.
Старик поднялся, по-прежнему закутанный в плед.
– Хорошо. Пойду соберу вещи.
Он направился в спальню.
– И не забудьте показать нам ежедневник в вашем телефоне, – сказала Амандина, доставая свою завибрировавшую трубку. – У вас наверняка был длительный контакт с этой футбольной командой в тот или иной момент.
Она ответила на звонок, не снимая маски, поговорила с минуту и отключилась в ярости. Жоан подошел за новостями:
– Что ты такая злая?
– Это был журналист из «Вуа дю Нор», который интересуется мертвыми птицами в Маркантере. Не знаю, откуда он получил информацию и как раздобыл мой номер телефона. Я послала его подальше.
Журналист времени не терял. Надо сказать, что у этих людей глаза и уши повсюду. Грубить журналистам не рекомендуется, это может только усилить их любопытство, их подозрения. Амандина, однако, не хотела связываться, Жакоб высказался недвусмысленно, и для этого есть отдел внешних связей. Как бы то ни было, информация о мертвых птицах скоро распространится среди населения. Пойдут слухи.
А это плохой знак.
Ее телефон снова зазвонил. Это был Фонг. Она отошла, чтобы поговорить с ним, потом вернулась к Жоану.
– Фонг хочет нас видеть, ему надо нам кое-что показать. Удостоверимся, что больной помещен в Сен-Луи, посмотрим его расписание и едем ко мне.
– Что показать?
– Не знаю. Он только сказал, что мы упадем.
13
Паскаль Робийяр в самом деле чувствовал себя скверно.
Когда Люси и Франк вернулись с сэндвичами, купленными в ближайшей булочной, он сидел под деревом у пруда, сжав голову руками. Он поднял на них лихорадочно блестящие, налитые кровью глаза и покачал головой, когда Люси предложила ему поесть.
– Не хочется. Мне холодно, меня трясет. Наверно, это грипп. Пусть кто-нибудь отвезет меня домой, у нас только одна машина.
Шарко повернулся к Люси:
– Отвезешь его? А я вернусь с криминалистами.
Люси бросила взгляд на четырех водолазов в гидрокостюмах, которые только что погрузились в воду. Ей бы очень хотелось знать, что они поднимут с илистого дна.
– Хорошо. Держи меня в курсе, если что обнаружат.
– А ты смотри не подцепи заразу. Выглядит это скверно, не хотелось бы, чтобы ты заразила этой пакостью близнецов.
Он обратился к Робийяру:
– Держись… Сядь сзади, подальше от Люси, и прикрывай рот шарфом, пожалуйста.
Робийяр с большим трудом поднялся с земли. Странно было видеть в таком состоянии его, всегда поддерживавшего олимпийскую форму. Он скрылся в лесу, Люси пошла следом.
Оставшись один, Франк Шарко прислонился к дереву недалеко от следов крови, энергично жуя сэндвич с тунцом и майонезом. Сначала Леваллуа не смог оправиться после выходных… Теперь Робийяр… И тут это убийство… Ближайшие дни обещают быть трудными, а личный состав ослаблен. Вряд ли ему удастся проводить больше времени с сыновьями. Когда же он наконец решится и бросит свою работу?