Пани Зофья. У вас колесо отвалилось
Шрифт:
Через минуту грусть сменилась яростью. Я встала и вернулась в прихожую. Подобрала с пола колесико, которое все-таки окончательно отвалилось, и изо всех сил сжала его.
– Ах ты!.. – взревела я и запустила колесиком в зеркало, по которому побежали трещины. Что ж это за животное, для которого нет ничего святого? – С меня хватит! Я не сдамся! Не позволю!
Я достала телефон и набрала номер; нельзя было терять ни минуты. Я решила действовать. Найти эту сволочь и добиться справедливости. Хватит покорно отступать, хватит молча сидеть в углу. Хватит.
– Алло, – начала я разговор.
– Оперуполномоченный Михал
Своим вопросом он совершенно сбил меня с толку. Я нуждалась в помощи, как никогда.
– Хм-м… А у вас силы хватит?
– Вы там что, развлекаетесь? Если да, то прошу вас сейчас же положить трубку.
– Нет, не шучу! Но раз уж вы предлагаете помощь, то неплохо бы вернуть на место входную дверь. Она, понимаете ли, в ужасном состоянии. Какой-то медведь выломал все четыре замка. Можете себе представить?
– Речь о краже со взломом?
– Разумеется! А зачем я, по-вашему, звоню?
– Расскажите, пожалуйста, подробнее, что произошло. У нас много работы. Слушаю вас.
– Сами же сначала уводите разговор в сторону, а меня потом понукаете. Если вы такой занятой, то примите у меня заявление и беритесь за дело. Меня же обокрали, и преступник, может быть, еще близко. Неплохо бы его изловить, правда?
– Насколько я понимаю, вас ограбили?
– О господи, ну а что еще? Не изнасиловали же! В моем-то возрасте. Побойтесь бога.
– Где вы живете?
– Медзяная, десять, квартира номер четыре. Записали?
– Мы кого-нибудь пришлем.
– Вот спасибо. Как мило с вашей стороны! И прошу прощения, что помешала вам работать, вы же такой занятой человек.
– Это все?
– Да, все. У меня больше нет квартир, которые можно было бы обокрасть. До свидания.
Тут до меня наконец дошло, почему мне казалось, что преступник все еще здесь. Я унюхала отвратительный запах застоявшегося сигаретного дыма. Отчетливая вонь, какой в моей квартире никогда не было и быть не могло.
Я бросилась в гостиную. Преступник отыскал и разграбил обувную коробку, которую я прятала в шкафу с постельным бельем. Значит, не такой уж он дурак, раз ее нашел. Я поискала в книжках. Денег и след простыл. Ах ты черт. Я отложила неплохую сумму на будущее для внука, целых две тысячи двести злотых, и вот они исчезли. Сколько же этот головорез сможет всего себе накупить! Лучше не думать. За такие деньги можно и машину приобрести. Не новую, но все-таки. Документы Хенрика тоже исчезли. Это плохо. Я много лет в них не заглядывала, но все хотела привести в порядок.
До меня вдруг донеслись звуки шагов. Я замерла. За какую-то долю секунды в уме пронеслись все эти не особенно умные фильмы, в которых жертва, как дура, сама лезет под нож маньяка.
– Что тут произошло? – спросил сосед из квартиры напротив.
Я выдохнула. Фамилия соседа была Подгурский, но все называли его Голум. Видимо, это персонаж какого-то фильма. Наверняка молодежного, потому что молодежные-то я не смотрю, но вообще кино люблю, и мне нравится сравнивать людей с киногероями. Поэтому и я называла соседа Голум. По-моему, красивое имя. Я и сама похожа на одну актрису, Дануту Шафлярскую [2] . И не только я так считаю – мне это говорили еще два или даже три человека. К сожалению, она уже умерла. К сожалению – потому что, пока она
2
Шафлярская Данута (1915–2017) – польская актриса театра и кино.
– С каких это пор можно входить без стука? – спросила я.
– Во-первых, я не вошел, а на пороге стою, а во-вторых, двери нет.
– Ну и что? Не ваше дело. У меня ремонт.
Голум пожал плечами и ушел.
Ну что мне делать? Можно было бы позвонить сыну, но у него всегда столько дел. Он бы стал за меня волноваться, а ему и так есть о чем подумать: ребенок, работа. Да и что я буду себя обманывать. Сын у меня – хер лысый. Как он мне поможет хотя бы дверь навесить, он же спортом не занимается. Растолстел, щекастый стал, живот висит. Ну да, стресс, слишком много обязанностей, я все понимаю, но когда я его попросила заменить кран в ванной, он три раза приезжал – и то у него нужного ключа нет, то он прокладку порвал, а мне сказал, что кран так просто не поменяешь. А в магазине, когда я его покупала, мне ясно сказали, что с этим краном любой дурак справится.
Вот черт. Мало того что какая-то сволочь меня обокрала, так еще и всю квартиру мне провоняла. Я открыла окно, потому что меня уже тошнило; пора и суп варить. Я так планировала. Потому и поехала в этот чертов магазин. Может, если бы я туда не поехала, сволочь бы меня и не обокрала. Тяжко, вот что я скажу. Но умирать от голода я не собиралась, а ела между тем в последний раз еще утром. Одно яйцо всмятку, как всегда. И еще – не особенно свежее печенье, оно вкусное и дешевое. Неудивительно, что я жутко проголодалась. А на голодный желудок и думается плохо. Так что я потащила проклятую тележку на кухню и стала доставать оттуда покупки. Мне удалось дешево купить много отличных овощей. Помидорчики с бочками, зато цена подходящая. Какая разница – все равно варить. Я поставила кастрюлю на огонь и принялась нарезать овощи.
– Помощь не требуется?
– О господи! Смерти моей хотите?
Меня снова напугал Голум.
– Вы что тут делаете? Будьте любезны уйти.
– Я вижу, у вас квартиру взломали.
– Какой вы наблюдательный. Вам бы на телевикторину.
– Вы в полицию звонили?
Я, прищурившись, смотрела на Голума. Нож мелькал, кроша овощи.
– Я посмотрю, что можно сделать с дверью.
– Ну так за работу. Чего стоите, языком треплете?
– А?
– Я говорю – вот спасибо за помощь. Или вроде того…
– Всегда рад. – Голум, не двигаясь с места, смотрел на меня.
– Хватит любезностей. Дело само не сделается. А пустая болтовня уж точно не поможет.
Голум ушел, и через минуту до меня донеслись громкие стоны. Я прервалась и выглянула в прихожую. Голум раскорячился у стены, придавленный дверью, которую он поднял с очевидным намерением вернуть на место.
– Вы мне не поможете? – с трудом проговорил он.
Стоя с картофелиной в одной руке и ножом в другой, я смотрела, как Голум безуспешно пытается выбраться из-под двери.