Панихида
Шрифт:
ХоОдам что-то бормотала себе под нос, глядя на приватную информацию своего считывающего устройства. Время от времени невидимый луч сканировал рисунок ее радужной оболочки в целях персональной идентификации читающего. Если бы очередное сканирование показало, что читатель не имеет доступа к тексту, изображение стало бы таким же невидимым, как и сканирующий луч.
— Как ты думаешь, Апи, будут ли они сопротивляться?
В ответ Салуафата пожал плечами, на что ушло некоторое время, пока движение проделало путь от колоннообразной шеи через огромные плечи к рукам.
— Ничего нельзя сказать заранее, Мэнди. Пайтары ведут себя не просто дружественно, они ведут себя отзывчиво. Но сейчас мы впервые пытаемся затронуть
Поскольку протоколы, регламентирующие общение с пайтарами, были отменены, он не имел оснований беспокоиться, что жест может что-нибудь нарушить.
— А вдруг они откажутся? — спросил Аймир, несколько раз пригладив коротко стриженые светлые волосы и не выпуская из другой руки рекордера. Салуафата давно отметил, что Аймир всегда поступает так, когда нервничает, но сейчас не обратил внимания на этот жест. Все были взвинчены, и годились любые безвредные способы, чтобы хоть как-то разрядить напряжение. В этом пайтары отличались от транксов, которые могли подметить любой жест, даже совершенно бессознательный, и интерпретировать его наравне со словесной информацией. Общаясь с насекомовидными созданиями, человек должен был полностью контролировать все свои движения, чтобы не ввести собеседника в заблуждение или, того хуже, невольно не обидеть его. Пайтары иногда делали жесты руками, но не использовали жестикуляцию в качестве компонента системы межличностного общения. В результате долгой работы часть их стала свободно разговаривать на земшарском, что добавило легкости в общении. Тут пайтары добились куда больших успехов, чем транксы.
«Безусловно,— напомнил себе министр,— здесь им помог речевой аппарат, куда лучше подходящий для такого рода задач. С технической точки зрения, куда большей похвалы заслуживают транксы, освоившие человеческую речь. Но, как обычно, на фоне пайтаров они выглядят бледно. Как и все остальные»,— подумал министр. Рядом с пайтарами любой выглядел некрасивым и неуклюжим.
Салуафата был полон решимости не позволить подобным поверхностным проявлениям повлиять на исход конференции. Следовало отбросить все личные мотивы. Предстоящие переговоры слишком важны, а вопрос, требующий решения, слишком серьезен, чтобы все провалилось из-за каких-то проблем с восприятием внешности. Он не позволит себя отвлечь! Хоть он и не столь привлекателен, как пайтары, при желании он может быть куда более обаятельным.
Дважды прозвучал мягкий мелодичный звон. Отодвинув назад специально сделанный для него огромный стул, министр встал. Вслед за ним поднялись его коллеги, приветствуя входящую делегацию пайтаров. Он узнал Юрин-Дельма и Джипар-Вета, с которыми уже встречался раньше. Оба инопланетянина — высокого роста, мускулистые, идеального телосложения — сохраняли типичное для пайтаров безучастное выражение лица. Одеждой им служили одинаковые серые комбинезоны, не украшенные ничем, кроме вышитых на них имени и звания. Они шагали по обе стороны от женщины, которая… по обе стороны…
Министр с трудом сглотнул, когда люди и пайтары почти одновременно опустились на свои места. Он прошептал секретарю:
— Помалкивай.
Даже по пайтарским стандартам красоты женщина выглядела потрясающе. Ее лицо обрамляли бирюзовые локоны, напоминавшие лучшие образцы зунийских мастеров ковки по серебру. Глаза были царственно-фиолетовыми. Губы, каких не найдешь у дипломатов земной космической службы, оставались чуть приоткрытыми, и молекулам воздуха, входящим и выходящим через этот изысканный рот, полагалось наслаждаться такой возможностью. Что до остальных частей ее тела, слово «совершенство» казалось слишком слабым выражением для описания ее форм. На какую-то долю минуты Апилеа Салуафата, министр межпланетных отношений, забыл, кто он такой.
Толчок локтем в объемистый бок грубо спустил его с небес на землю. Заместитель генерального
— Не глазей, Апи. Мы на работе, у нас есть дело, которое надо сделать.
И в самом деле, прибывшие пайтары смотрели на своих земных партнеров в уважительном молчании. Один из них даже начал перебирать соленые орешки в вазе.
Не будучи в состоянии встретиться взглядом с аметистовыми глазами сидящей напротив инопланетянки, смущенный Салуафата вынул свой прибор для чтения и проглядел список вопросов, внесенных в повестку дня. Изучение сухого отчета помогло ему несколько восстановить равновесие и самообладание, свойственное его профессии. Однако это было нелегко. Каждый раз, когда министр отрывал взгляд от прибора, он видел фиолетовые глаза партнера по переговорам, глаза, неотрывно смотревшие на него через стол. Они заставляли его думать о чем угодно, кроме дела. И когда женщина-пайтар наконец заговорила первой, ее слова не спасли положения.
— Суверенное Содружество Двух Миров приветствует людей Земли в этот знаменательный день. Мы будем рады услышать все, что вы желаете сказать.
«Дипломаты не имеют права говорить такими голосами,— решил министр.— Это дает говорящему такие преимущества, что ни о какой дискуссии с ним уже не может идти речи. Слушая такой голос, думаешь о беззаботных днях на пустынных пляжах, гамаках, раскачиваемых мягким бризом, холодных и пряных фруктовых напитках под рукой. Думаешь о…»
— Мы встречаем представителей Суверенного Содружества,— услышал он собственный ровный голос,— со всей теплотой и надеждой на обоюдное согласие и успешное завершение переговоров. Я надеюсь, вы имели возможность передать наше официальное предложение соответствующему департаменту, агентству или другому подобному учреждению?
К огорчению Салуафаты, теперь заговорил мужчина, сидящий напротив Аймира. Сам министр хотел бесконечно сидеть и внимать речам женщины, чей говор ласкал уши с мягкой теплотой закатного солнца. Не то чтобы голос мужчины звучал неприятно, но в дипломатической защите ХоОдам начали образовываться первые бреши.
— Мы изучили вопрос,— проговорил красивый до неприличия мужчина-пайтар.— Вы желаете получить наше разрешение на колонизацию мира, который называете Аргусом-5, или Привалом В Лесу.
Салуафата кивнул. Справа и слева от него Аймир и ХоОдам отчаянно пытались сохранить деловой настрой. И все-таки украдкой бросали взгляды на ослепительно красивых инопланетян. Если гости и заметили их интерес, не имеющий никакого отношения к дипломатии, или даже обиделись, они никак этого не показали.
«Возможно,— подумал министр,— они вполне сознательно пользуются своей внешностью».
— Да, верно,— ответил Салуафата, с важным видом подавшись вперед. Специально сделанный лично для него укрепленный стул позволял производить такие маневры.— Естественно, мы понимаем, что у вас могут возникнуть колебания. Заверяю, наше правительство готово со своей стороны либо внести компенсацию, либо провести дальнейшие переговоры по любым отдельно взятым вопросам, связанным с данной темой. Мы готовы работать совместно с вами столько, сколько окажется необходимо, чтобы обе стороны остались полностью удовлетворенными результатами. Мы можем предложить…
— Никаких колебаний у нас не возникло,— мягко прервала женщина.— И у нас нет никаких возражений. Суверенное Содружество не возражает против того, чтобы люди Земли колонизировали мир, известный как Привал В Лесу.
Министр был просто ошеломлен. Он готовил себя и своих подчиненных к долгим и трудным переговорам, взаимным уступкам, спорам и разногласиям. И вдруг инопланетяне совершенно неожиданно, и, по сути, незаслуженно, передают Земле права на целую планету. Он замер на несколько мгновений, чтобы привести в порядок разбежавшиеся мысли.