Паника, убийство и немного глупости
Шрифт:
– Через кого?! – Петр выпустил в безнадежном выкрике пар, устало потер щеку.
А у Виталия Викторовича вдруг встал перед глазами давний августовский день…
Дача бабушки Тони. Жара и надоедливые мухи.
По полянке носится маленький Петруша – он с громким криком играет в кавалерию. Размахивает прутиком-саблей и хлестко рубит высокую крапиву возле забора.
В тени под древней, почти не плодоносящей яблоней за длинным деревянным столом сидят мама и приехавшая к ней из города подруга. На маме платье из нежной материи: алые маки по желтому полю. На голове почти прозрачная
На подруге синий ситцевый сарафан в ромашках, из которого торчат пухлые, как булки, белые руки. Она сложила их на животе и почти дремлет.
– Какие они все-таки разные, – говорит мама и любовно смотрит на Витюшу, что на другом конце стола закладывает между страницами старинного толстого фолианта цветы и листики. Гербарий. Первое школьное задание на лето. Толстые Витины пальчики упорно разглаживают упрямые лепестки, придерживают страницы. По щеке ползет муха, но Витя терпит – красиво выполненное задание важнее неудобства. – Не понимаю… – говорит мама. – Почему такие разные? – И недовольно морщится от воплей младшего сына.
– Потому что родила Петьку от нормального мужика, – сонно отзывается подруга, зевает.
Она почти спит. Она не видит, кому адресована материнская любовь.
Ошиблась.
Больше Витя никогда не видел эту белокожую неумную подругу. Он даже имени ее не запомнил.
Хотя смысл реплики – родила от нормального мужика – гораздо позже, но понял.
…Виталий Викторович горделиво выпрямился за ресторанным столиком, вызвал на себя взгляд брата:
– Документы Ирине могу передать я.
– Ты? – удивился Петр, и на Виталия Викторовича словно подуло жарким августовским ветром.
– Я. К тете Фире можно улететь завтра. Эти документы важны для Ирины?
– Да. Очень! Тут все: деньги, паспорта, номера счетов и коды доступа…
– Коды доступа? – Медленно, пытаясь переварить услышанное, Виталий Викторович налег грудью на стол. – Ты что…
– Да! Да. Я перевел все деньги на счета на предъявителя.
– Зачем?!
– У меня не было другого выхода. Паспорт, который мне удалось купить… я не уверен в его качестве… Как только я пересеку финскую границу, Петр Воронцов перестанет существовать, Маргадон. А в качестве чешского паспорта, который мне удалось купить, я не уверен, понимаешь? Если в банке признают его фальшивым, деньги Петра Ружички навсегда останутся там. Никто, никогда не сумеет их получить.
– Петр, ты с ума сошел, – тихонько выдох нул Мусин.
Честно говоря, предлагая Петруше передать документы, он больше пыжился. А потом, показав себя настоящим старшим братом, собирался намекнуть на другой вариант: рыжую папку можно положить в ячейку любого банковского сейфа, открыть туда доступ Ирине, пусть забирает документы завтра, когда будет свободное время.
Теперь все поменялось. Возможно, все состояние его брата лежало сейчас на ресторанном столике, и отдавать его какой-то женщине Виталий Викторович совсем не торопился. Сначала он должен хотя бы на нее взглянуть! Взглянуть на ту, которой Петр собрался доверить все, все, все!
– Петр, ты сошел
– Они попадут только к Ирине, – отрезал Петр.
– Ты так ей доверяешь?
Последний вопрос был задан зря. Глаза Петруши превратились в осколки черного льда, Виталий Викторович лишь поднял вверх ладошки, забормотал:
– Все, все, прости… сморозил глупость.
– Маргадон, если меня что-то задержит в России, у Иры должны быть паспорта для мамы и Кирилла. И деньги. Те, что мне удалось выручить от продажи недвижимости, и старые запасы… Но главное – паспорта.
– Господи, но почему ты не можешь оставить эту папку у себя?! Отдашь ее сам, когда вы встретитесь!
– Не могу, Маргадон, не могу… Не хочу, чтобы завтра эта папка болталась у меня…
На столике вновь затрезвонил телефон, Петр схватил его, приложил к уху:
– Да, Ира!
О чем там говорила женщина, ворующая у него брата, Маргадон не слышал. Ловил на себе чуть смущенный взгляд Пети и рассерженно ерзал на стуле.
– Да, да, конечно. Целую. – Петр закончил разговор, вернул телефон на скатерть и немного ошарашенно поглядел на Витю. – Представляешь, она сказала, что не может уехать не познакомившись с тобой.
– Да? – искренне изумился Мусин. Какая честь… Она «не может так уехать»… Вероятно, и вправду дамочка не рядовая…
Но приятно. Черт побери – приятно! Сам Петруша об этом и думать забыл, когда увидел через стекло охранника с пакетами.
– Ирина предложила отложить твой вылет, завтра она приедет проводить тебя на самолет.
Польщенный заботой Виталий Викторович покачал головой:
– А где вы собираетесь встретиться после побега? Уже за границей?
– Нет. Мы договорились ждать друг друга неделю в «Сосновом бору». Помнишь этот дом отдыха?..
– Слышал.
– Я там отдыхал вместе с Ириной, – смутился Петр, как школьник, пойманный директором школы с окурком в туалете. – Мы решили, что у кого-то из нас может что-то не получиться прямо завтра, и договорились встретиться там.
– А если действительно что-то не получится?
– Давай не думать об этом, Маргадон. Все у нас получится, все будет хорошо. В аэропорт на встречу с тобой Ирина может приехать с охранником и с шофером, в этом нет ничего необычного – кто-то из друзей попросил встретить транзитного пассажира, забрать какие-то документы… Вот где тебя на ночь пристроить?..
– Как это – пристроить?! Я поеду домой!
– Нет, Маргадон, – придвигая тарелку с борщом, принесенную официантом, сказал брат. – Я хочу, чтобы ты уже сегодня исчез из поля зрения. Теперь ты – главный.
– Но об этом знает только Подольский!
– Даже у стен есть уши.
– И что ты предлагаешь? – фыркнул вконец измочаленный нервотрепкой Мусин.
– Ты не мог бы переночевать сегодня, например, у тети Зины? Она живет на «Речном вокзале», оттуда до Шереметьева рукой подать… И на какое-то время отключить свой сотовый телефон? Ты ведь оставил на домашнем автоответчике сообщение, что уезжаешь за границу?