Паника-upgrade. Брат Бога
Шрифт:
Сразу стало жарко. От деревьев, от земли – там, где посуше, – пошел пар. Жилов вышел из-под дерева. Разбухшие от воды сандалии скользили по мокрой траве. Жилов посмотрел на нору, из которой выбрался двадцать минут назад. Он не удивился бы, обнаружив, что она доверху полна водой. Но нет: тот, кто делал вход в подземелье, предусмотрел ливень. Барьер из плотно утрамбованной, лишенной растительности земли ограждал отверстие от водяных потоков.
Жилов достал из кармана колбы с таблетками и проглотил по капсуле из каждой. Затем подошел к расселине и посмотрел на водяной поток. Бурная
Что-то изменилось в голове Жилова. Мысли будто по-новому организовались, и он ощутил какую-то особенную уверенность и прилив энергии. Было ли это действие таблеток Веерховена или собственная реакция Жилова на дождь? Вспомнив, что он собирался на базу за новым штык-ножом, Жилов тут же подумал и о дневнике Олега, про который говорила девушка. Теперь ему казалось, что эти записи поважнее ножа. И еще он сообразил, что совершенно ни к чему пересекать ущелье понизу. Подпрыгнув, Жилов ухватился за лиану, протянувшуюся от дерева к дереву через расселину, и, перебирая руками, добрался до противоположной стороны. Там, отцепившись, Данила спрыгнул на мокрую землю. Уже давно он не чувствовал себя таким сильным. Рысцой он заспешил вверх по склону. Местность была ему знакома. Да и в любом случае заблудиться было невозможно. Знай поднимайся вверх, пока не окажешься на самой макушке.
Наверху, на базе, ничего за ночь не изменилось. Если не считать того, что с крыш капало, а голая земля исходила паром. Жилов заглянул в казарму, выбрал себе новый нож. Автомат брать не стал.
Из казармы Данила направился в бунгало. Ему нужна была рукопись.
В доме царил разгром. И шустрая лесная мелочь уже проникла внутрь, оставив на всем, что можно грызть, следы зубов, а на ковре и паркете – кучки экскрементов. Найти что-либо в таком беспорядке было нелегко, но Данила не сомневался, что отыщет рукопись. Он умел искать правильно.
Жилов обследовал дом умело и тщательно, попутно обнаруживая массу вещей, которые могли бы оказаться полезными. Например небольшую, но достаточно мощную радиостанцию. Минут через тридцать он отыскал и дневник Олега Саянова. Жилов завернул распечатку в полотенце и сунул под мышку.
Как только дело было сделано, Данила немедленно покинул территорию базы.
Это место вызывало у него самые скверные ощущения. Вроде того, когда идешь босиком в высокой траве и знаешь, что можешь наступить на змею. Или уже наступил…
Даниле было всё равно, куда идти. Совершенно автоматически он выбрал путь, по которому они с Таррарафе поднимались вчера.
«Охотник-масаи, скорее всего, уже высадился на берег там, на континенте, – подумал Жилов. – Небось, ломает теперь голову: ждать ли ему друга Носорога или возвращаться в заповедник одному?»
Тропа, довольно удобная, шла поверху вдоль берега. Пройдя около километра, Данила оказался на том самом месте, откуда вчера они смотрели на атакующие истребители. Данила вгляделся в блеклую синь неба, но, естественно, не обнаружил ничего, кроме нескольких чаек. Тогда он оглянулся… и увидел орех.
Тот самый кокосовый орех со снадобьем. Орех преспокойно висел на длинной колючей лиане буквально у Жилова над головой.
«Надо его достать», – подумал Жилов.
Мысль эта была скорее данью стараниям Таррарафе, чем желанием Данилы воспользоваться содержимым кокоса. Влезть на дерево и достать орех сверху, как сделал бы масаи, Жилов не рискнул. Его мышцы, связки, координация были сейчас выше всяких похвал, но масаи правильно выбрал и дерево, и лиану. Даже обезьяне достать орех было бы непросто. А Жилов бы и вовсе оставил половину кожи на всех этих колючках.
«Будем решать проблему радикально», – сказал себе Жилов, доставая штык-нож.
Прикинув расстояние и пространство перед собой, Жилов раскачал оружие и метнул его с заворотом вверх.
Широкое лезвие рассекло лиану у самого ореха, и Жилов, прыгнув вперед, ловко поймал падающий кокос. Осторожно поставив его между двумя камнями, Данила отправился искать нож. Нашел он его минут через двадцать в самом центре самого колючего куста (предварительно обследовав и остальные). Только острое нежелание возвращаться на базу заставило его пройти через это испытание. Исколотый и исцарапанный, как мальчик-зулус после обряда инициации, Жилов уселся около ореха. Нет, он не собирался есть его содержимое. С какой стати? Разве он имел что-то против ночных развлечений? Особенно теперь, когда Анк восстановил его силы? Нет, Жилов просто извлек травяную затычку и понюхал…
Как жидкая каша, которая была внутри, оказалась у него во рту, Данила не смог бы объяснить. Должно быть, он решил попробовать ее на вкус – и проглотил… нечаянно.
Вкус был отвратительный. Чтобы заглушить его, Даниле пришлось высосать молоко из двух свежих кокосов. А в желудке у него тем временем происходило что-то весьма неприятное. Словно бы кто-то надувал его изнутри. Когда же Жилова совсем замучила отрыжка, к ней прибавилось такое ощущение, будто он проглотил огромного холодного червяка и сейчас этот червяк не спеша ползет по его кишечному тракту.
Чтобы хоть как-то избавиться от этой мерзости, Данила встал и проделал пару упражнений от несварения желудка. Отрыжка прекратилась. А вот червяк прочно обосновался внизу живота, и теперь от него вверх и вниз распространялась зона холодного онемения. Когда Жилов перестал чувствовать свое тело от пупка до промежности, то обеспокоился всерьез.
И вдруг всё исчезло – все неприятные ощущения. Данила снова чувствовал себя прекрасно. Какое это было облегчение!
– Замечательно! – заявил он вслух и, усевшись в тени кокосовой пальмы, развернул полотенце.
С первых же страниц Данила забыл обо всем. И не отрывался от дневника, пока не закончил чтение.
Еще минут тридцать он потратил, обдумывая прочитанное. Когда же всё, что представляло интерес, осело у Данилы в голове, он позволил себе сделать вывод, что
а) парень был очень толковым;
б) вести дневник – не такая уж плохая идея;
с) рукопись надо немедленно показать Тенгизу. Может быть, это излечит мальчика от излишней эйфории.
Найти Тенгиза оказалось совсем нетрудно. Он валялся на песке в той самой бухточке, которую Жилов видел вчера на экране дисплея. И он был один. Особенно обрадовало Жилова отсутствие Анка.