Паника

Мазин Александр Владимирович

Флоренс бросилась вперед… И ее врагиня исчезла!

Ноги девушки зацепились за что-то мягкое, она выронила сук и, не успев даже выставить вперед руки, врезалась носом в землю. Из глаз ее посыпались искры, она закричала от боли.

«Сейчас она меня убьет!» — промелькнула мысль, когда вспышка боли превратилась в пылающий костер.

Фло валялась ничком на земле и ровным счетом ничего не могла поделать.

«Кажется, у меня сломан нос!» — подумала она и съежилась, ожидая, когда остроконечное копыто вонзится в спину.

Испуг Древней

мгновенно прошел, когда она увидела своего «Коперника. Дающий Семя! Жалкое Дитя Дыма!

Мякоть Жемчужницы расслабилась. Что ж, он сильно ее ударил. Интересно чем? А как ловко подкрался! Нет, этот Дающий Семя ей нравится!

Мякоть Жемчужницы узнала его лицо. Она видела, как сестры играли с ним! Что ж, времени хватит и на двоих! Кто оспорит у Древней право на человека, если тот сам проявил к ней внимание. Она соединится с ним, когда закончит с первым. А вот самку надо обезвредить. Уж очень она беспокойна. И Сила на нее не действует!

— Стоять! — приказала она Дающему Семя.

Джибс ударил сильней, чем предполагал. Забыл о том, что стал много крепче, чем несколько дней назад. Он прыгнул (спасибо АНКУ, тело слушалось лучше, чем двадцать лет назад!), как отпущенная пружина, — ребро стопы с глухим стуком ударило в висок Древней… и боль пронзила его ногу. Джибс отлетел назад, а Древняя даже не упала! Только покачнулась и уронила Рохана. Фло пронеслась мимо, споткнулась и грохнулась лицом вниз. Дин не успел ее подхватить.

Он быстро переместился назад. Так, чтобы тело Рохана не отделяло его от Древней. Нога, которой он ударил, ныла. Джибс чувствовал приятное возбуждение: противник был достойный.

Древняя пришла в себя с поразительной быстротой. Она уставилась на человека. Лицо, на котором первоначально был испуг, теперь выглядело вполне довольным. Джибс не чувствовал ее враждебности. Скорее абсолютную уверенность в своем превосходстве. Посмотрим!

— Стоять! — звонкий возглас-приказ ударил не в уши, а куда-то в область живота. Дин мгновенно вспомнил, ч т о следует за таким голосом. Момент был критический. Сейчас он узнает, прав ли тот офицер…

Щекочущий зуд возник внутри позвоночника, усилился до нестерпимости… и пропал.

Джибс попробовал шевельнуть рукой… и смог это сделать. Он был свободен! Веерховен оказался прав: пилюли — действуют!

Джибс больше не шевелился. Внезапность— хорошее оружие. Пусть козоногая думает, что он пойман!

Но Мякоть Жемчужницы заметила его жест. Да и без этого движения кисти Древняя знала: сила не достигла цели!

«ОНА!» — позвала она.

Но Госпожа была слишком занята сейчас.

«ОНА!»

Если существуют Дети Дыма, над которыми не властен голос, — это опасность! Мякоть Жемчужницы убьет их обоих! Сначала — самку!

Джибс не сразу понял, что Древняя собирается добить Фло. Только тогда, когда Мякоть Жемчужницы уже была в воздухе. Ему не успеть!

Но тело старого бойца приучено действовать самостоятельно. Ум Джибса не успел прикинуть шансы. Не мог успеть. Из груди Дина

вырвался крик, правая нога оттолкнулась от земли, бросив тело в воздух. Не так высоко и красиво, как это делали Древние. Но достаточно, чтобы пролететь семь с половиной футов и нанести удар в тот момент, когда острое копыто должно было раздробить затылок Флоренс.

Крик ударил Мякоть Жемчужницы в центр груди. Она испытала то, что испытывает человек, когда ему в бок неожиданно втыкают булавку: неопасно, но чувствительно. И она опять проворонила удар! Ее копыто, вместо того чтобы проломить хрупкий череп самки, воткнулось справа от позвоночника, сломав ребро и проткнув легкое.

Мякоть Жемчужницы мгновенно выдернула ногу из мягкой человеческой плоти. Но, потеряв равновесие прыжка, упала на колено в двух шагах от своей жертвы.

И пропустила третий удар: кулак противника угодил ей в подбородок.

Джибс уже в прыжке увидел, как дернулась голова Древней. Его нога скользнула по спине Мякоти Жемчужницы. При этом он боковым зрением отметил, как стремительно опустилось и поднялось смертоносное копыто. Словно игла огромной швейной машины. Приземлившись на согнутые ноги в двух футах от Древней, Джибс выбросил из груди остатки воздуха, а руки его выстрелили серией из трех ударов: подбородок, горло, живот. Но только один из них, в подбородок, достиг цели — и отдался болью от суставов сжатого кулака до плеча как будто он ударил не по живому телу, а по стволу дерева.

Когда Дающий Семя коснулся ее подбородка. Мякоть Жемчужницы откинулась назад. Мышцы ее шеи и спины напряглись, а выпрямленная нога уперлась в землю, не дав Древней опрокинуться. Копыто целиком погрузилось в почву. Но Мякоть Жемчужницы сохранила равновесие и сумела, отклонившись в сторону, избежать двух следующих ударов. Она испытала легкое смятение. Дающий Семя двигался намного быстрей и был значительно сильнее, чем Дети Дыма, о которых она знала. Нижняя половина лица Древней онемела от его удара. Такое трудно было представить. Но большей опасностью ему представлялись даже не сила и проворство Дающего Семя, а его нечувствительность к Голосу. Более того, это Дитя Дыма само обладало чем-то вроде зачатков голоса. Конечно, Мякоть Жемчужницы намного сильней, но любая ее оплошность может обернуться неприятностью.

Правой рукой (левой она опиралась на землю) Древняя ударила Дающего Семя в живот…

Это был даже не удар — оплеуха. И тем не менее она отшвырнула Джибса назад. Дин упал на спину, но техника, которой он владел, и еще великолепный брюшной пресс помогли американцу даже не потерять дыхания. Перекувырнувшись через голову, Джибс вскочил и обнаружил, что его соперница тоже встала на ноги. Она была примерно в шести шагах. Руки Древней были впущены, тело слегка покачивалось на прямых ногах.

В двадцать лет Дин воспринял бы такую стойку как приглашение к атаке. Но сейчас он был куда более опытен и понимал: такая стойка могла быть и позой наивысшей готовности.