Паника

Мазин Александр Владимирович

Жизни Сэллери Дейна. Зато над этой жизнью АНК имел полную власть. Покров тьмы застилал половину мира. Но в этом покрове была брешь. АНК отдал все. И получил мир. Собственный мир! Он победил!

— Ты! — сказал АНК по-английски, обращаясь к Рожденной-В-Радость. — Прочь!

Джибс увидел, как стройное тело Того-Кто-Пришел начало расти. Ноги удлинились и отяжелели, плечи раздались вширь, спина взбугрилась мускулами, а кожа из золотистой стала совсем темной, почти неотличимой от окружавшей АНКА темноты. Казалось, сын Древней растворился в ночи. Но он был здесь!

Голос, куда

более низкий, чем голос Того-Кто-Пришел, хрипло произнес:

— Лучше бы тебе посторониться, красавица!

Рожденная-В-Радость покачала головой. Остальные Древние придвинулись ближе. Они были пешками в игре своей повелительницы. Но пешками, наделенными сознанием и чувствами. Они знали, что должны сделать. Но не смели напасть на своего Господина. Даже после превращения он все еще оставался Тем-Кто-Пришел. Древние не смели, а ОНА молчала.

Перерожденный с горечью ощутил пустоту за спиной. Да, он изменился. Но совсем не так, как виделось. Не таким он должен был стать. Не Дети Дыма должны стоять у него за спиной, а те, кто так и не увидел света. Подобное — к подобному.

«Нет! — оборвал себя Перерожденный. — Не Дети Дыма — ЛЮДИ! Я — Сэллери Дейн!»

Джибс увидел, как черное тело того, кто был АНКОМ, взлетело в воздух с выброшенными вверх руками. Руки эти по локоть погрузились в листву, раздался хруст веток, шелест и стук, когда подошвы прыгнувшего ударились оземь.

В поднятых руках человек теперь держал длинный предмет.

И тут Дин Джибс вспомнил голос, которым было сказано: «Лучше бы тебе посторониться!» И совершенно растерялся.

Руки черного человека разошлись — между ними будто вспыхнула молния. Продолжением правой стала узкая полоса металла.

То был меч, который безуспешно искал Джибс.

— Тогда ты умрешь! — по-английски хрипло проговорил черный человек.

Голос его был как шелест трущихся сухих листьев.

Перерожденный ощутил в руке меч и поднял его. Меч был продолжением тела. И уже вкусил крови Древних. Меч жаждал отведать ее вновь. Перерожденный знал: сейчас он убьет их. Одну за другой. Теперь он может. Сила и быстрота Древних — ничто. Он убьет их потому, что смерть их так же прочно вплетена в будущее, как его собственная — в оборванные нити прошлого.

Перерожденный взмахнул мечом, и клинок с шипением рассек воздух. Тело Сэллери Двина помнило все, что умел Сэллери Дейн.

Из груди Рожденной-В-Радость вырвался сдавленный крик. Память, не затуманиваемая годами, вынесла на поверхность страшную картину. Этот человек, этот меч и кровь Древних, струящаяся по стене пещеры из пробитого в камне, коридора. Разрубленные, нагроможденные друг на друга тела… А потом этот человек… Рожденная-В-Радость снова увидела, как он с проклятьями перебирается через гору мертвых тел, спрыгивает вниз и идет к ним. И кровь капает со страшного предмета, который так легко рассекает плоть Древних, словно они — крысы или обезьяны. Рожденная-В-Радость пятится, стараясь забиться куда-нибудь, вжаться в каменную стену пещеры. Она пятится от человека и от других маленьких Древних. Он идет к ним, чтобы убить. Может быть, Рожденная-В-Радость успеет скрыться, пока он будет их убивать? Но человек вдруг

резко поворачивается, и окровавленный меч взлетает над головой Рожденной-В-Радость

Этого она не забудет никогда. Ничего, кроме страха, не осталось тогда у нее внутри. Перерожденный поднял меч…

Покров тьмы затрепетал, и брешь в нем расширилась, раздвинулась, поднявшись ввысь от линии горизонта. Свет занял подобающее место!

…клинок рассек пустоту. Древняя отпрыгнула назад и упала ничком, не осмеливаясь даже воззвать к своей Госпоже. Ничего, кроме страха!

Остальные Древние пали на землю секундой позже. Все, что видела и испытала Рожденная-В-Радость, видели и они.

Перерожденный медлил. Он знал, что покорность Древних — настоящая. Он обонял запах страха. И колебался.

«Хитрость? — думал Дин Джибс. — Не похоже. Если так, убить их сейчас — невелика заслуга.»

«Вот! — подумал Рохан. — Я знал, что брат справится Без крови!»

Он был рад, что его надежды оправдались. Только один человек искренне и горячо желал, чтобы меч сделал свое дело. Флоренс Тейт.

Черный человек вложил клинок в ножны. И повернулся к своим спутникам.

— Пойдем-ка отсюда! — сказал он. И, перешагнув через лежащее тело, начал спускаться к причалу.

Рохан с готовностью последовал за ним. Новое превращение АНКА поразило его гораздо меньше, чем мгновенное исцеление. Что же касается Джибса, то он, как всегда, был готов к любым сюрпризам. Проходя мимо неподвижно лежащих на траве Древних, Дин ни на миг не ослаблял внимания. От козоногих несло опасностью. Так же как АНК, у него на глазах превратившийся в Сэллери Дейна, Джибс чуял: Древних удерживает только» страх. И не человека они боялись. Американец испытал немалое облегчение, когда, догнав остальных, ощутил под ногами деревянный настил причала. Только тогда Дин позволил себе оглянуться. Древние все так же лежали на земле… И тот, кто все это время холодной надменно взирал на Джибса из черноты уходящего вверх склона… Его больше не было. И, поняв это, Джибс почему-то испытал еще больший страх.

— Выбирай! — приглушенным голосом произнес он сбрасывая с кнехта петлю последнего швартова.

Борт катера ударил в резиновый шканец и начал удаляться от пирса. Прыгнув, Джибс ухватился за леер и легко перебросил мускулистое тело на палубу катера. — Мне понадобится твоя помощь! — сказал он Рохану.

— Все, что угодно! Только я ничего не смыслю в этих машинах!

— Неважно! Я объясню тебе все, что требуется! Хочется поскорее убраться отсюда!

— Да! — сказал черный человек, возникая из темноты. — У нас маловато времени, мастер Дин! «

— Сэл? — полувопросительно-полуутвердительно сказал Джибс. — Это ведь ты, Сэл, а?

Да! — Белые зубы вспыхнули в темноте. — Да, это я, мастер Дин! — И, отвечая на невысказанный вопрос: — Только я!

— Но ты все помнишь? — с той же полуутверждающей интонацией произнес Джибс. — Все помню!

— А… АНК? — дрогнувшим голосом спросил Рохан.

— Брат… — Широкая твердая ладонь легла на плечо молодого человека. Белозубая улыбка погасла. — Мне очень жаль! Его больше нет! Думаю, у моего сына не было другого выхода!