Шрифт:
Дыхание поет петлей, конфетти поет диким угаром. Музыка стоит здесь много и все праздничным цветным колпаком накрывает. Роковая птичка делает привычные движение в сторону
Там в кислотных цветах рассказано о чувстве, которое в миру называется любовь. Такая старая помада никогда не ценилась в обиталище, являющимся домом натуральному игольчатому носку на голове: прилично гневливая унылость пьяной красотой сочилась из ртов мохнатых псов – домашних питомцев.
Красным цветом ручка течет, революционными настроениями расплываясь. Дружно бы шагать на праздник в день рождения первого вождя. Ведь крутая песчинка затесалась между полукружиями солнечных гениев… Что еще можно делать здесь, кроме как поедать собственные экскременты, радужно приговаривая «Еще немного и все прекратится!»
Ирокез шел себе на незваную думу, как тут выродился некий голос:
– Песенкой глупой взвинчивает блестящий металл гвоздя. Горячий хлад теплится в моем вечно грустном сердце. Друг сердечный, если такое здесь существует, помоги расправится с синевой неба, она застилает мой мутный взор. – Дряхлая нежить вышла из глухого пролеска. Его яркие набалдашники в голове призывно светились блеском Луны.
– Из помрачения тебе никогда не выйти, сопляк, никакое небо тебе не помеха в достижении горячего льда этой жизни. Ступай себе в заоблачные болота унылой тоски и прихвати с собой мой дневник. Там много боли, тебе оно понравится.
– Ребенок красного восторга, твоя прелесть – мое темное очарование. Могу ли я попросить твое кольчатое солнце сопроводить меня по дороге к многоэтажного эшафоту? – Серое пятно хотело казаться нужным, сопричастным к некой тайне, место которой – самое пекло земляного правосудия.
Конец ознакомительного фрагмента.