Пантера для Самсона

Арунд Ольга

Коридор третьего этажа полностью соответствует фасаду гостиницы – когда-то бежевые, а сейчас заметно выцветшие обои, холл с огромными кашпо и продавленными диванами, абстракции в рамках на стене. Не плохо и не хорошо. И это Кирилл! Который придирается даже к люксовым номерам пятизвёздочных отелей!

Дверь триста шестого номера ничем не отличается от других, но открывается бесшумно, без единого скрипа. Предбанник метр на полтора с зеркалом, отразившим блондинку с жёстким выражением ярких синих глаз, и стоны, в трактовке которых не ошибся бы и дурак.

Лизу я узнаю сразу. Не мешают ни томно-прикрытые

глаза, ни комкающие дешёвую простынь ладони, и я прислоняюсь плечом к косяку, ожидая развязки. Кирилл трудится вовсю и сейчас его не беспокоят ни падение акций, ни набирающие обороты конкуренты. Мускулистая спина покрыта каплями пота, руки напряжены до предела, а протяжное: «Да-а!», гарантирует скорую кульминацию.

Меркулова, кстати, неубедительно симулирует, но Кириллу сейчас явно не до этого. Последнее: «Ли-иза!», он дёргается и падает на неё, а вместо стонов слышно лишь прерывистое дыхание обоих любовников. Можно уже и обозначить своё присутствие, но против воли я засмотрелась на его спину, действительно красивую, с не до конца зажившими следами ногтей. Моих.

Чёртов Хоффман! Хотя завтра я скажу ему спасибо. Может быть.

Сколько их было до и сколько после? Даже знать не хочу, но гадливое чувство никуда не делось, ощущаясь привкусом желчи на языке.

– Привет, – Меркулова судорожно дёргается, испуганно смотрит на меня паскудными карими глазами, а Кирилл застывает, не спеша поворачиваться.

– К-кира?! – заикающийся шёпот, родом с подмостков третьесортного театра.

– Заткнись, – она бесила меня и раньше, но сейчас вовсе воспринималась исключительно как дешёвая подстилка, не дороже застиранной простыни – уже не единственной свидетельницы супружеской измены.

В полной тишине Кирилл поднимается, натягивает трусы и только после этого поворачивается. Раскаяние? Стыд? Вряд ли это про того, кто в первую очередь ценит собственный комфорт.

– Кто?

– Тебя больше ничего не интересует?

Кир и Кира. Мы раним друг друга взглядами, словно обоюдоострыми кинжалами, и попадаем, оставляя в душах кровоточащие порезы. Когда-то я любила его до одури. Когда-то он пошёл ради меня на многое. Сейчас я не чувствую ничего.

Подбросив на ладони ключи от номера, я разворачиваюсь и выхожу.

– У вас… – Андрей осекается, когда я бросаю на стойку громко брякнувший ключ с пластиковым номером.

Дома меня ждёт сын.

Глава 3

– Кира, это вы? – шёпотом спрашивает Александра Борисовна и выходит в коридор. Её не смущает прекрасная звукоизоляция квартиры – опасаясь побеспокоить Сашку, вечером она всегда говорит еле слышно.

– Я, Александра Борисовна, – тёмный коридор скрывает выражение моего лица, – спасибо вам! Вызвать такси?

– Не нужно, – она отмахивается и я уступаю ей место у двери, – пока спускаюсь машина как раз подъедет. Завтра мне подъезжать к десяти?

– К девяти, если можете, – прошу её, прикинув, что до пар как раз успею заехать к Михаилу Германовичу.

– Хорошо, Кира, доброй ночи!

Хлопок закрывшейся двери становится отправной точкой моего безумия.

«Виски, Кола, королева танцпола!»*

Ред Лейбл для Кирилла слишком банален и дома водится лишь для меня. Как

и Кола. Коктейль обжигает горло – обычно виски в нём далеко не полбокала. Прихватив бутылки, я падаю в кресло на балконе и устало откидываю голову на спинку.

Самоуничижаться? Глупо. Прощать ради мифического счастья ребёнка? Ещё глупее. И вся такая умная я делаю следующий глоток, а по щекам катятся первые горячие слёзы. Горькие, с привкусом предательства и лжи.

Когда мы познакомились Кирилл был подающим надежды специалистом в крупной торговой компании, мне было восемнадцать. Родители-филологи терпели его только потому, что надеялись на скорый конец нашего бурного романа, не ожидая, что тридцать первого декабря, за десять минут до боя курантов, он позвонит в дверь и рухнет на одно колено прямо в коридоре.

Свадьба не стала событием века – скромные посиделки в ресторане с его и моими родителями, и торжественное внесение меня через порог его съёмной квартиры. Первая брачная ночь стала ночью удовольствий и сумасшествий на грани, но нам было всё равно. А потом Кирилл озвучил то, о чём стоило бы договориться до опрометчивой свадьбы – он не хотел, чтобы его жена работала. Но я подчинилась и ежедневно готовилась к его приходу так тщательно, что профессиональным содержанкам и не снилось!

Правда, очень скоро мне надоело сидеть дома, а ещё через пару недель экскурсоводы местных музеев встречали меня как родную. Удивляя саму себя я втянулась, и долгие разговоры об истории со смотрителями музеев стали не прихотью, а насущной необходимостью. Спустя пару месяцев мне предложили написать статью в четырёхстраничную специализированную газету и я справилась. Начала брать редкие, но всё же заказы, которые с каждым разом получались всё лучше, и закономерно ждала приглашения в одну известную областную газету, но… Кирилла повысили, и из съёмной квартиры мы переехали в одну из самых дорогих новостроек города. Резкие перемены, ремонт, Сашка и я забросила журналистику во всех возможных смыслах.

Грустно чувствовать себя дурой.

Звонок прерывает ход моих мыслей. Неизвестный номер и безумная надежда, разбившаяся осколками с первыми звуками чужого голоса.

– Пьёшь? – голос Хоффмана не назвать весёлым и я вновь наполняю бокал.

– Пошёл к чёрту!

– Открой дверь, – быстрое уверенное заявление не позволяет сбросить вызов. Не доверяя ушам, уже слегка пошатываясь, я подхожу к двери.

– Жить надоело? – спрашиваю в трубку и слышу смешок.

– У меня с собой виски и Кола, – так себе аргумент.

Тем более, что возникает закономерный вопрос об источнике его информированности, учитывая, что я ни разу не пила в компании одногруппников. А идеальный Хоффман, в белоснежной рубашке и брюках, продолжает стоять под моей дверью.

– Иди к чёрту, Гриша! – ласково посылаю я и отключаюсь, чтобы вернуться на балкон.

Панорама ночного города завораживает разноцветными огнями, фарами машин, проносящихся по пустой улице, и особенно ярким ощущением одиночества. Как хорошо, что перед свадьбой я предложила Кириллу составить брачный договор и он, смеясь, согласился. Со счастливой улыбкой уверяя, что разделит всё своё имущество пополам и без этой бумажки. Потому что не знает больше таких, как я. Потому что отдаст за меня жизнь. Потому что любит.