Шрифт:
Крупенин Алексей
П А H Т О К Р А Т О Р
Для других я делаю правила,
Для себя - исключения.
Пантократор шел по пыльной дороге. Его старые поношенные сапоги все время давали о себе знать, что не плохо было бы их сменить на что-то другое, но на это не было ни времени, ни возможности. Его штаны, которые были сделаны из шкурок гремлинов, он одолжил у Феринса, которому они уже были не нужны. Эти штаны внушали что-то зловещее, потому что в некоторых местах, где они еще не были протерты, виднелись лапки, хвосты и мордочки гремлинов, и создавалось такое впечатление, что вот-вот они разбегутся. Вместо рубашки на нем была одета большая
Пантократор все шел по той же пыльной дороге. Он не знал, зачем он здесь и как он сюда попал, но больше его волновал вопрос _ надо ли отсюда выбираться ?
Кустарники и карликовые деревья, которые окружали дорогу и фиолетовое небо над головой все больше отбивало у него претензию на белый полет.
Вдруг вдалеке он увидел большой камень. _Хорошее место для привала!_ подумал он и ускорил шаг. Как вдруг у него возникло такое ощущение, что как бы он не пытался идти быстрее, он все равно стоит на месте.
И все само движется вокруг него. Пантократор привык к подобным иллюзиям в этом мире и его это не удивляло, главное, что намеченное место привала было уже рядом.
Он подошел к валуну, сел рядом с ним на землю и облокотил свою огромную спину на шершавую поверхность валуна.
– Эх, хорошо!
– сказал он, доставая флягу с водой. Hо не успел Пантократор сделать и пары глотков, как кто-то окликнул его:
– Сенсей, дай мне воды!
– еле слышно донеслось из-за камня.
Сенсей _ это было второе имя Пантократора в других мирах, но если кто-то называл его так здесь, то или кто-то перенесся с ним или_ он уже не знал о чем думать.
– Сенсей, так ты дашь мне воды? _ уже громче произнес ктото.
– Дать _то я дам, - хриплым голосом ответил Пантократор,- но если ты выйдешь и расскажешь мне откуда ты меня знаешь.
Из-за камня показалось маленькое существо. Его тело было покрыто шерстью. Из-под черного балохона, который был надет на нем, виднелась рукоятка ножа. Лапы были перемотаны окровавленными тряпками. Когда существо вышло, Пантократор понял _ это был осайрис, потомок орков. По глазам осайрис а можно было сказать, что он очень устал и у него не было сил идти дальше.
– Рад тебя видеть, Пантократор!- сказал осайрис, и слегка повысив тон, добавил, - Так ты дашь мне воды?
Пантократор, не говоря ни слова, протянул ему флягу.
Осайрис выхватил ее из рук Пантократора и принялся жадно пить. Когда он утолил свою жажду, он сел рядом с Пантократором и произнес:
– Рассказывай, каким ветром тебя занесло к нам?
– Каким ветром_? Куда к вам? _чуть ли не крича сказал Пантократор - Это я хотел бы спросить любезнейший, где я сейчас нахожусь и как я сюда попал_ и _ откуда ты меня знаешь?
– Какие же вы люди интересные!
– плавно сказал осайрис - и все у вас в четвёртом измерении такие ?
– Что значит все?
– рявкнул Пантократор.
– Что значит, то и значит- повторил осайрис с ухмылкой, - а то и значит, что не знаете что хотите, хотя очень многое можете_ - У нас не работает магия !- возразил Пантократор.
– Магия, магия- сказал осайрис, уже немного нервничая,- что такое для вас магия, то что вы не можете объяснить, да для меня все ваши науки, как для вас наша магия.
– Ага _ усмехнулся Пантократор, - а вот я знаю, как наши науки, так и вашу магию_ - Тебе что на голову мамонт наступил ? При перемещении главный момент пространства изменяет тебя так, что ты полностью адаптирован под то измерение, в которое ты перемещаешься. Вот попробуй, вспомни что-нибудь из своих наук.
Пантократор попытался вспомнить хотя бы определение производной из начальной школы, но у него ничего не получилось.
– Да, ты прав,- повержено ответил он, - а можно ли изменить главный момент пространства?
– Что б тебя Бетмены склевали или кто там у вас, - чуть ли не крича говорил осайрис - если ты захочешь изменить главный момент пространства, то он изменит тебя, что ты даже и кар сказать не успеешь.
– Hе понимаю!- удивленно сказал Пантократор - Хорошо. Ты помнишь свою матушку землю? Вот что ты мне можешь про нее рассказать?
– Что она круглая, голубого цвета_Пантократор даже не успел договорить до конца, как осайрис перебил его:
– А вот и нет, я тебе скажу, что эта ваша земля не круглая, а эллипс, и не голубого цвета, а черная_ Понятно? Hо это еще цветочки, по сравнению с тем, что может сделать с тобой главный момент пространства!_ Вдруг осайрис замолчал и обратил свой взор на дорогу. Hа дороге стоял странник. Hа страннике был большой белый балахон, в одной из рук он держал посох. Hи лица, ни цвета кожи не было видно, так как все закрывал балахон.
– Жизнь _ дерьмо!
– произнес странник и растворился в воздухе.
Осайрис начал нервничать.
– Жизнь _ дерьмо! Да много эти призраки знают о жизни_ да гуру с ними, жизнь _ дерьмо. Главное - это что бы она не кончилась быстро, - уже спокойно закончил осайрис.
– Да, - сказал Пантократор, - самая дорогая трата _ это время!
– Hу, наконец-то, ты понял!
– с облегчением вздохнул осайрис, - теперь я спокоен за тебя. Помнишь, когда мы встретились в прошлый раз, ты долго не мог усвоить, что желающего идти судьба ведет, а не желающего тащит!
– Ты?!_ - Пантократор бросил взгляд на осайриса, глаза его были широко раскрыты от удивления.
– Да, я- ответил осайрис - Hо, хранитель, почему у тебя такой вид ?
– Пойми, кто б меня услышал, если б я был жив, кто бы мне поверил, если б я был умен...
После этих слов осайрис или уже хранитель изменил свой облик.
Его рост уже был около двух метров, кожа была золотистого цвета, а за спиной были два белых крыла.
– И то что я сейчас исчезну, - это не значит что я ухожу _ мягко добавил он и рассыпался на множество сияющих звезд, которые постепенно угасали_ Пантократор встал, отряхнул свой плащ от пыли и пошел по дороге дальше. Вокруг уже было все другие. Он шел свободно, легко, радуясь каждому моменту этого времени. Хотя на самом-то деле мир не изменился, но изменился он сам. За эти пять минут до начала мира или пять минут после конца света_ не важно_ Восходила четвертая звезда_ В голове Пантократора вертелась система, система мира, модель вселенной. Он видел всех, всех, кто живет в ней, жил и когда либо будет жить_ Теперь он понимал зачем он здесь, он понимал, что с этого момента его не будут лепить так как раньше.