Папа для Мышонка
Шрифт:
Большая кровать с широким мягким изголовьем, обитым бежевой кожей. Шелковое покрывало, которое легко отбрасывалось в сторону, чтобы обнажить одеяло и простынь. Упругие подушки, принимающие тело спящего. Но сегодня не будем спать. По крайней мере, не сразу. Возможно, я и вернусь в гостевую спальню. Но попозже. Ближе к утру. Чтобы Маша не задавалась вопросом, куда запропастилась мама. И не решила, будто я плохая мать и думаю только о себе.
Хотя не буду врать — в то мгновенье, стоя над жаждущим Богданом, я питала в себе самый настоящий эгоизм. Я хотела этого. В какой-то части мечтала отблагодарить мужчину за всю ту помощь, которую он оказал и мне, и дочери. Не имея за душой ни гроша. Ни чего-либо еще в качестве платы за доброту и щедрость. Я могла лишь дать ему себя. Преподнести себя не в жертву, но в подарок. И этот жест был точно из приятных. Потому что оказаться в постели с таким шикарным мужчиной — и есть настоящий подарок себе.
— Как ты хочешь это сделать? — спросил он, поглаживая меня по спине. По ягодицам. И по бедрам, все еще одетым в домашние спортивные штаны. — Я могу быть нежен. Или напротив — властен. Могу доминировать или подчиняться. Как ты любишь заниматься этим?
— Я не знаю, — ответила я дурацкими словами. Но была на самом деле не уверена в своих пристрастиях. Что я люблю и как именно? Обычно у меня никто не спрашивал. И я получала то, что дают. — Давай начнем, как нравится тебе. А там я решу, что дальше — играть по твоим правилам или по моим.
— У тебя есть правила? — гладил он меня по животу. Приподняв худи и касаясь губами нежной кожи возле пупка. Это было очень чувственно и остро. Я уже отвыкла от подобной ласки. Кроме того, меня не покидала мысль, что я изменяю собственному мужу. Ведь многие годы была только с ним. И даже не целовалась ни с кем, кроме Кирилла. А контакты с Богданом явно зашли за черту обычных поцелуев. Мы будем спать в одной постели. Это уже предрешено. Впереди нас ждала только прелюдия. Причем прелюдия уже началась. — И какое же первое? — спросил он о "правилах", которые я придумывала на ходу. По мере того как его руки проникали под одежду и дарили мне тепло мужских ладоней.
— Первое правило — быть честным. И не предавать меня. Даже если привык это делать с другими. Я — не другие. И не потерплю предательства.
— Отлично, — выдохнул он и поцеловал меня в живот. — Я тоже этого хочу. И полностью солидарен насчет походов налево. Что дальше? Что-то еще, помимо честности?
— Пообещай, что это не будет мимолетным развлечением. И ты не выгонишь меня, как только получишь близость. Особенно это касается Мышонка. Она не заслужила страдать из-за моих ошибок. И раз уж я поддалась твоим чарам и зашла так далеко, то дай мне гарантию — ты не обидишь мою дочь.
— Это исключено, — ответил Богдан и поднялся с кровати. Он взял меня за скулы и сблизился для поцелуя. — Мышонка я никогда не обижу. Даю слово обеспечить ее всем, чего требует ребенок. Об этом можешь не беспокоиться. Ведь если ты сама не причинишь мне боль своей ложью, то я тебя не дам в обиду. Ни тебя, ни Машу. Можешь быть уверена.
Я опустила глаза и попыталась увернуться от горячих губ. Я сомневалась. В ту минуту у меня внутри включилась программа недоверия к мужчинам в целом. Самое последнее, что могло нам помешать окончательно сблизиться и стать одним целым. У меня в душе стоял блок на доверие к партнеру. Ведь я так много выслушала патологической лжи от первого мужа. Как я могу верить, что второй раз не будет таким же? Или еще хуже…
Но Богдан все понял даже без слов. Вернул мою голову в прежнее положение легким давлением ладони. Я опять смотрела в его красивые голубые глаза. И сдавалась перед харизмой обольстителя. Я не могла перед ним устоять. Понимала, что теряю себя в этой синеве. И сильно рискую попасть в зыбучие пески. Опять обжечься, обмануться. Сделать ошибку и пожалеть. Ведь что если это не любовь, а просто легкая интрижка? Разве я имею право тратить свою жизнь на такие эпизоды? Что будет с нами, если Богдан и вся эта прекрасная история с бабушкиным домом окажутся искусным миражом, всего лишь иллюзией? Втянувшей меня так глубоко в дурман, что я не могла уже выбраться из капкана.
— Ты мне обещаешь не врать? — прошептала я на расстоянии нежного поцелуя. Чуть ли не касаясь губами его влажных губ. — Только правда. И искренность в отношениях.
— Обещаю, — ответил он. И наши губы окончательно сомкнулись в поцелуе.
Та ночь была волшебным подарком за все мои неурядицы.
Опять тонуть в объятиях мужчины, наслаждаться его близостью и теплом сильного тела — это помогало в борьбе с депрессией лучше любого лекарства. Достаточно услышать прерывистое дыхание возле уха. Нащупать в полумраке его руку, чтобы впиться в нее всей пятерней, крепко сжимая пальцами. Чтобы не отпустил. Ни сейчас — в ту самую секунду, когда целует пылающие губы — ни потом, когда все схлынет. И от страсти не останется следа.
Мы знали, на что шли. И не хотели пасовать перед страхом вновь войти в ту самую реку. Испить ее дурманящей воды. Искупать в ней тело и душу. Дать сердцу вдоволь напиться лунного света на волнах. Дать шанс душе так безмятежно сблизиться с другой — точно такой же жаждущей тепла душой. И найти себе пару. Возможно, даже идеальную. Впервые в жизни отыскать того, от кого ты без ума, даже имея за плечами многолетний опыт. Список проб и ошибок. Целый ворох разочарований.
И все равно он целовал меня, как в первый раз. Словно я его первая женщина. И другой такой не найти. Он ерошил мои волосы, наматывал на руку. Убирал с лица, чтобы лучше разглядеть мои глаза. Мои зеленые глаза. Именно так он говорил. Он это повторял опять и опять, придавая значение оттенку. Как будто это не мои глаза, а произведение искусства где-нибудь в Лувре. В большом и престижном музее. В отделении для избранных. Только истинных ценителей чистых отношений, которые не побоялись пройти этот путь — сначала отдать и только после этого взять желание, признательность. Любовь.
В ту ночь я любила его так сильно, как только могла. Я хотела дать ему это чувство. Больше, чем кому-либо еще в этой жизни. До встречи с Богданом — мужчиной, который перевернул мою судьбу вверх дном и заставил ее течь в совершенно новом русле. Посадив меня в свою собственную лодку.
В итоге я поддалась соблазну, сняла все запреты. Забыла о барьерах. Я снова наслаждалась жизнью в мужских руках. А когда все утихло, стало блекло зарождаться солнце где-то далеко на Востоке — он позволил мне уйти. Провел меня до спальни, где крепко спала Маша. И мы поцеловались на прощание. Словно это имело тайный смысл. Как будто мы не встретимся через несколько часов и не продолжим жить, как взрослые люди. Как взрослые, слегка потрепанные жизнью, но такие близкие — по-настоящему близкие люди.
Как настоящая пара.
14
Богдан
Наша первая ночь выдалась отличной.
У меня довольно долго не было женщины, и я был очень рад снова ощутить это тепло. Эту волнительную близость. Шепот ее губ и объятия до самого утра. Мы лежали в постели и говорили о сокровенном. О прошлом и планах на будущее. Лилия призналась, что была на грани отчаяния, когда встретила меня в тот дождливый день. Поэтому когда незнакомец предложил ей пожить немного в своем доме, то сразу же согласилась. Просто потому что не было других вариантов. Не было денег, не было возможности приютить ребенка. Это походило на сущий кошмар, но благодаря мне внезапно стало истинным спасением.