Папа для Мышонка
Шрифт:
Но я твердо знала, что не уеду. И точка.
— У меня уже есть человек, который меня всем обеспечит. И меня, и Мышонка.
— У Маши должен быть папа. И это я. Ты не имеешь права прятать ее от меня. Я ее родной отец и имею право видеться с дочерью. И если ты не хочешь, чтобы я забрал ее у тебя силой, то прошу последний раз — собирай чемодан и поехали домой, — отчеканил мой бывший и добавил шепотом на ухо: — Пока я не психанул и не передумал.
— Я не могу, — произнесла я тихо. Было страшно, но отступать мне некуда. — Даже если бы и хотела, то все равно не смогла бы.
— Почему? — задал он риторический вопрос. Но я промолчала. — Почему, Лиля?! ПОЧЕМУ?!
— Потому что я беременна!
19
Лилия
В воздухе повисла пауза. Я впервые кому-то призналась, что беременна от Богдана. Я ношу от него жизнь под сердцем, но еще не успела сказать. А вот Кириллу призналась сгоряча. Не надо было так. Не надо было. Господи.
— Что? — застыл у него шок на лице. — Ты это… Ты это серьезно? Беременна? — Он сделал шаг назад, чтобы перевести дух и все обдумать. — То есть. Ты все это время была беременна?
— Не от тебя, — добавила я важное уточнение. И это мигом перечеркнуло все надежды на легкий исход.
— Что?! — заревел Кирилл. — Не от меня?! Ты беременна от него?!
— Да.
Шок всецело поглотил моего бывшего мужа. Он побагровел. Сцепил от напряжения зубы и крепко сжал кулаки до жуткого хруста. Он был неописуемо зол. И на меня, и на Богдана. И на нашего ребенка. Новость его шокировала. И он едва держался, чтобы не зарядить кулаком в косяк двери. Пытался держать себя в руках, но это было не так-то просто.
— И давно? — спросил он тихо. Еле отыскал в себе силы не сорваться на крик.
Но я мотнула головой.
— Нет. Недавно.
— Сколько недель?
— Около восьми, — выдохнула я. — Понимаю, что это неприятно для тебя — узнать такую новость. Но я правда не хочу, чтобы мы сейчас спорили из-за…
— Сделай аборт, — прозвучало вдруг. Как будто ножом по животу. Он сказал и словно ударил меня в самое сердце.
— Что? — застыло на моих губах. — Нет… Я не пойду на такое. Никогда. Что ты такое говоришь?
Но бывший муж не унимался.
— Сделай аборт — и я все прощу.
— Мне не надо, чтобы ты мне это прощал. Тебя это вообще уже не касается. Это моя личная жизнь — не твоя.
А Кирилл как будто не слышал моих слов. И повторял, как заколдованный:
— Сделай аборт. Срок еще позволяет. У тебя есть время до двенадцати недель. Я оплачу.
— Стоп! — выставила я руки между собой и этим жутким катком, который шел на меня из прошлого и пытался уничтожить все лучшее, что я нашла в своей новой жизни. — А откуда это знания вдруг такие? Ты так уверенно орудуешь медицинскими фактами. Будто я уже не первая, кому ты это говоришь. — Кирилл только хмыкнул. — И многим ты уже оплатил аборты? Многих своих детей ты убил?
— Это уже мое личное дело. Тебя это не касается.
— Ах не касается, — кивала я с иронией. — Тогда выметайся из нашего дома, пока Мышонок из школы не вернулся и не увидел, как я тебя гоню поганой метлой!
Но было уже слишком поздно. Я не услышала, как подъехала машина. Они уже вернулись. Маша вбежала в дом, как обычно. Бросила в коридоре портфель. И увидела отца.
— Маша… — Кирилл протянул к ней руки и хотел обнять, но на защиту стала псина. Марго вбежала в дом и оскалила зубы. И чем больше пятился Мышонок, тем грознее вступался за нее питбуль. — Маша? Машулька? Ты что, своего папу не узнала? Это же я — твой родной отец…
Но дочь молчала. Прижалась к стене и не говорила ни слова. Только сопела с красными щеками. Ей было страшно. Она боялась, что Кирилл ее заберет обратно. Никто тут не хотел возвращаться — ни я, ни Мышонок. Впрочем, Богдан этого все равно не допустит.
— Лиля, — послышался его голос с порога, — ты не знаешь, чья это машина на въезде к нашему дому стоит?! Я заехать нормально не смог. Если это не к нам, то я пойду у соседей спрошу, что за идиот так ставит свою… машину…
Богдан вошел на кухню и замер от увиденного. Он себе даже не представлял, что все могло так закончиться. Что к нему прямо в дом ворвется мой бывший. И это он еще не знал, что я сама его по глупости впустила.
Что ж. Придется теперь разруливать. Других вариантов не осталось. Скрыть визит Подзигуна уже не выйдет. Я все испортила. Не стоило его впускать. Ох, не стоило.
— Богдан, это Кирилл, — показала я на парня в кожаной куртке. Точно так же представила последнему мужчину в деловом костюме. — Кирилл, это Богдан. Теперь вы знакомы. Хоть я и не хотела допускать такого момента, но теперь это случилось.
Богдан протяжно выдохнул и облокотился на спинку стула.
— Почему он здесь?
— Я приехал за женой и дочерью, — ответил ему Кирилл.
Но Богдану это, конечно же, не понравилось.
— У тебя нет жены и дочери. Ты от них отрекся. Забыл? — был он настроен не менее решительно, чем непрошенный гость. — Ну так я тебе напомню.
Кирилл подошел вплотную к хозяину дома и заявил:
— Ты им чужой.
Но Богдан как будто этого и ждал.
— Это ты им теперь чужой, — выпалил он. — Убирайся из моего дома. Сейчас же. — Кирилл стоял и смотрел ему прямо в глаза, словно пес перед нападением. Поэтому Богдан все понял без допросов и предложил первым: — Выйдем, побеседуем?
— А как же, — ответил Кирилл. — Выйдем. Побеседуем.
Я бросилась к отцу своего будущего ребенка и схватила его за руку.
— Богдан, пожалуйста! Не надо этих дурацких разборок! Пускай уезжает! Кирилл, оставь нас в покое! Уезжай обратно, пожалуйста! Ты пугаешь Мышонка!
— Она моя дочь! — орал Кирилл. — Я ее здесь не брошу!
В ответ на это Богдан взял его за плечо и попытался успокоить:
— Чш… Тихо. Не надо голос повышать. Не надо тут орать. Мы с тобой сейчас выйдем на улицу и все обсудим. Договоримся, когда ты сможешь видеться с бывшей женой и своим ребенком. Мы ведь взрослые люди, — кивал он головой и убеждал меня, что можно решить все миром. Хотя мне мало в это верилось. — Я понимаю, что тебе трудно. И у тебя есть права. Но давай оставим эмоции для юных неокрепших умов. А сами побеседуем как взрослые мужики. Идет?