Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера
Шрифт:
Хотя папа не проявил особого интереса к вторжению Италии в Албанию, его беспокоили нарастающие противоречия в отношениях между Италией и Францией. Незадолго до этого Муссолини стал требовать, чтобы Франция уступила Италии некоторые из своих колоний, расположенных на севере Африки. В апреле Мальоне, государственный секретарь Ватикана, неоднократно вызывал к себе итальянского посла, чтобы поделиться озабоченностью папы и призвать стороны к урегулированию разногласий мирным путем [98] .
98
Pignatti to Ciano, April 14, 1939, DDI, series 8, vol. 11, n. 543; Pignatti to Ciano, May 2, 1939, DDI, series 8, vol. 11, n. 623; Phillips to FDR, April 14, 1939, FDR Library, psfa 400, pp. 132–136.
С момента восшествия на папский престол Пий XII мечтал играть роль миротворца. Такие же амбиции проявлял один из его предшественников – Бенедикт XV, находившийся на престоле в годы Первой мировой войны. Бенедикту не удалось осуществить эти мечты, что очень омрачило воспоминания о его понтификате.
Их встреча состоялась 1 мая. Иезуита интересовало, как дуче отнесется к тому, что понтифик направит послание пяти державам (Франции, Германии, Англии, Италии и Польше), призвав их мирно разрешить свои противоречия на подобной конференции. Папа, добавлял посредник, не хотел бы предпринимать ничего такого, что вызвало бы неудовольствие дуче, и начнет действовать, лишь если тот одобрит его инициативу. Муссолини ответил, что подумает, и попросил посланца зайти к нему завтра.
Вечером следующего дня дуче сообщил Такки Вентури, что готов принять участие в мирной конференции такого рода, однако рекомендует папе прозондировать позицию других правительств, прежде чем заявлять о своей инициативе во всеуслышание. Довольный реакцией Муссолини, папа быстро отправил телеграммы своим нунциям в Париже, Берлине и Варшаве, а также своему представителю в Лондоне [99] .
99
Заметки Такки Вентури о его встречах с Муссолини, состоявшихся 1 и 2 мая 1939 г., см. в: ARSI, Fondo Tacchi Venturi, Miscellanea, b. 11, fasc. 33, carte non numerate. Мальоне попросил ватиканских представителей донести папское предложение до министров и сообщить по телеграфу их ответы (Maglione to the nuncios in Paris, Berlin, and Warsaw, and to the apostolic delegate in London, May 3, 1939, ADSS, vol. 1, n. 19).
Откликнувшись на последовавшую просьбу о встрече, которую направил ему монсеньор Чезаре Орсениго, папский нунций в Германии, Гитлер вызвал его в свое роскошное горное поместье близ Зальцбурга. Едва нунций объяснил причину визита, как Гитлер, который, по словам Орсениго, «слушал весьма почтительно», «тут же, словно это было первым, что пришло ему в голову, выразил благодарность Его Святейшеству за внимание и интерес и попросил меня передать Святому Отцу эти чувства».
Когда нунций закончил разъяснять предложение папы, немецкий диктатор ответил, что, прежде чем официально отреагировать, он должен обсудить вопрос со своим итальянским партнером. Затем Гитлер «почти в духе простого дружеского разговора добавил: "Впрочем, я не вижу никакой опасности войны. Я ее не вижу в случае Италии и Франции, потому что Муссолини требует… Тунис, Суэцкий канал и Джибути, а на мой взгляд, это вполне разумные требования, и я их полностью поддерживаю. Сами по себе они не могут привести к войне – лишь к переговорам"». Кроме того, Гитлер заметил, что он не видит причин, по которым спор Германии с Польшей непременно должен привести к войне.
После часовой беседы Гитлер пригласил нунция в соседнюю комнату – выпить чаю. С обсуждением официальных вопросов было покончено, и Гитлер стал восхищенно рассказывать о том, как в прошлом году посещал Италию. Фюрер заметил, что красота итальянского искусства несравненна. И что стране повезло не только с искусством, ведь у нее к тому же есть дуче и фашизм. Не будь Муссолини (продолжал Гитлер), коммунисты стерли бы в порошок все сокровища итальянского искусства, как они недавно поступили в Испании. Муссолини, по его словам, заслуживает похвал всей Европы: если бы он не проложил для нее путь, континент сейчас стал бы одной огромной большевистской империей. Наконец немецкий диктатор снова обратился к теме Ватикана, выразив удовлетворение тем, что папа хорошо говорит по-немецки. Он сожалеет лишь (добавил фюрер, когда чаепитие уже близилось к концу), что во время своего недавнего визита так и не смог посетить собор Святого Петра.
«Один мудрец, – отвечал нунций, – некогда заметил: хорошо не видеть всего, что желаешь увидеть. Тогда даже в преклонные годы останется что-то такое, чего будешь с нетерпением ожидать» [100] .
Между тем предложение папы провести мирную конференцию породило бурный обмен депешами между Лондоном и Парижем. Британцы, склонные согласиться с инициативой понтифика, предложили провести два раунда переговоров, один из которых касался бы Германии и Польши, другой – Франции и Италии. Но французы с опаской отнеслись к такому варианту. Министры французского правительства утверждали: все факты говорят о том, что папа предварительно обсудил свою инициативу с итальянским фашистским правительством, стремясь продвинуть территориальные требования Муссолини. Во Франции опасались, что итальянцы в ходе переговоров подобного рода воспользуются своими привилегированными отношениями с Ватиканом [101] .
100
Orsenigo, Berlin, to Maglione, May 6, 1939, ADSS, vol. 1, n. 29; Memorandum Foreign Minister's Personal Staff, Munich, May 10, 1939, DGFP, series D, vol. 6, n. 331; Kershaw 2000, p. 25.
101
Датированные 7 мая 1939 г. записи дискуссий, проходивших в Министерстве иностранных дел Франции, см. в: MAEN, RSS 576, PO/1, 1108.
Пока шли эти консультации, Иоахим фон Риббентроп, 46-летний министр иностранных дел Германии, сел на поезд, идущий в Милан, – чтобы встретиться со своим итальянским визави. На этой встрече Чиано передал ему слова Муссолини, которые тот сказал нунцию несколькими днями ранее: дуче не намерен выносить свои разногласия с Францией на какую-либо конференцию, организованную под эгидой папы. Два министра иностранных дел сошлись во мнении, что нужно поблагодарить понтифика за его усилия, но попросить воздержаться от дальнейших шагов в этом направлении [102] .
102
Говоря о будущем, Чиано процитировал по-французски то, что сказал ему Муссолини: лозунгом гитлеровской коалиции должна стать фраза toujours parler de la paix et preparer la guerre – «всегда говори о мире и готовься к войне» (Discussions of Ribbentrop and Ciano in Milan, May 6–7, memorandum dated May 18, 1939, DGFP, series D, vol. 6, n. 341; Hassell 2011, p. xix). Миланская католическая газета нахваливала результаты встречи двух министров иностранных дел, разместив на первой полосе такой заголовок: «Миланские переговоры лишний раз показали, что гитлеровская коалиция – орудие мира, а не сторонница войны» ("L'Asse, strumento di pace e non fautore di guerra, esce ulteriormente rafforzato dai colloqui di Milano," L'Italia, May 7, 1939, p. 1).
Пиньятти, которому поручили уведомить папу о том, что Муссолини отверг мирные предложения понтифика, едва заикнулся об этом, как Мальоне сообщил ему об удовлетворении папы, когда тот узнал от нунция в Берлине о реакции Гитлера на его мирные инициативы. Посол докладывал: «Кардинал не скрыл от меня, что на Его Святейшество произвела весьма благоприятное впечатление прошедшая встреча синьора Гитлера и монс. Орсениго» (Pignatti to Ciano, May 9, 1939, tel. 85, ASDMAE, Gab., b. 1125).
Но когда папа узнал, что Муссолини не поддерживает его план, он приказал Мальоне сообщить нунциям в Берлине, Варшаве и Париже, а также папскому делегату в Лондоне о невозможности в данный момент провести мирную конференцию под его эгидой. Однако, как объяснял Мальоне в своем послании, эта инициатива все-таки принесла плоды, так как «Святой престол получил заверения в добрых намерениях и в том, что некоторые правительства собираются и впредь поддерживать мирное сосуществование» (Maglione notes, May 9, 1939, ADSS, vol. 1, n. 36; Maglione to the nuncios, ADSS, vol. 1, n. 38).
Через несколько дней последовал официальный ответ властей Германии папе. Статс-секретарь Министерства иностранных дел Эрнст фон Вайцзеккер передал нунцию решение Гитлера. Немецкий дипломат объявил ему: перспективы успеха кажутся фюреру недостаточными для того, чтобы оправдать проведение конференции в том виде, в каком это представляется папе. Реакция Орсениго на эту новость отчасти показывает, какого рода эмиссара папа держал в Берлине на протяжении всей войны. «Нунций, – вспоминал Вайцзеккер, – больше никогда не поднимал этот вопрос и лишь заметил в ответ на одно из моих высказываний, что и он не совсем понимает, какие сообщения, требующие срочных действий, Ватикан мог получить, чтобы организовать такой демарш» [103] .
103
Weizsacker to Ribbentrop, May 12, 1939, DGFP, series D, vol. 6, n. 372. Оригинал см. в: PAAA, GRk, R29814, 94–96. О реакции Польши на папское предложение известно от посла Франции в Варшаве, который обсуждал его с польским министром иностранных дел. Министр отверг идею участия итальянцев в дискуссии о разногласиях между Польшей и Германией. Более того, он подозревал, что папа руководствуется корыстными мотивами. Зная, что общественное мнение в Италии решительно настроено против войны, понтифик, по его мнению, хотел выставить себя в роли миротворца и завоевать огромную популярность уже в самом начале своего понтификата, а заодно заставить фашистское правительство проводить более благосклонную политику в отношении итальянской церкви (Leon Nobel, French ambassador to Poland, Warsaw, to French Foreign Ministry, May 13, 1939, MAEC, Papiers Duparc, 30–31).
Стремление Пия XII играть заметную роль в международных делах беспокоило Муссолини. С его точки зрения, уж если Ватикан и играет какую-то политическую роль, то она должна ограничиваться усилиями, направленными на поддержку его режима. К тому же дуче не хотел укрепления авторитета папы и полагал, что в Италии хватает места лишь для одной героической фигуры. Пусть уж лучше папа и дальше молится в своей часовне.
Дуче был недоволен этим protagonismo [104] папы, и его недовольство еще больше усилилось в середине мая, когда Пий XII обнародовал свои планы возглавить официальную процессию, направляющуюся из Ватикана в собор Святого Иоанна Крестителя на Латеранском холме – через центр Рима. Этот старинный ритуал символизировал вступление новоизбранного папы в права епископа Рима. Внушительный древний храм начал строиться еще в IV в. и служил резиденцией для многих первых пап. Собственно институт папства и его претензии на власть над католической церковью всего мира коренятся в роли папы как римского первосвященника, а кафедра епископа Рима находилась как раз в Латеране.
104
Protagonismo (ит.) – желание быть в центре внимания.
Пий XII на своем sedia gestatoria, 1 мая 1939 г.
Дуче же полагал: чем меньше папа выбирается за пределы ватиканских стен, тем лучше. Темпераментного диктатора приводили в особую ярость папские публичные мероприятия в Риме, где папа мог собирать такие же и даже более многочисленные толпы верных сторонников, как и сам дуче. Предшественник нынешнего папы совершал такое путешествие в латеранский собор в закрытом автомобиле, который ехал с приличной скоростью, а прибыв на место, оставался внутри церкви. Но у Пия XII было на уме нечто совершенно иное, и слова эмиссара Муссолини, пытавшегося отговорить понтифика от такой затеи, не возымели действия.