Папа, я тебя люблю!

Аскинадзе Денис

– Да иди ты! Я спокойно хочу жить, баню хочу поставить, тракторишко купить, по стране поездить.

– На тракторе? – уточнил Герман.

– Давай, перестань – Ваня вылил уставшие в ожидании остатки водки в рюмку Геры и деловито поставил штоф на стол.

В этот раз официант не заставил себя ждать и обновленный штоф, покрытый легкой ледяной испариной, без напоминания очутился на столе. Разговор набирал обороты.

– Вань, да ты пойми, мы живем в каком-то инфантильном мире –

заботы наши как у бабушек и дедушек. Помнишь, как в «Москва слезам не верит»? Там была пара – Николай и жена его. Крепкая пара, которая жила также как и их родители, может чуть лучше – участок 6 соток, завод с утра до вечера, ни секунды свободного времени подумать о жизни, все заполнено бытовыми заботами – огурцы закатать, в магазин сбегать, с машиной разобраться, огород вскопать. Ты также хочешь?

– Да как ты можешь так рассуждать? – напрягся Иван – Они вместе были душа в душу, трудяги. И кстати – друзей приглашали, словом и делом могли помочь. Помнишь, как тот самый Николай Гошу привел к своей любимой: «Вот такой мужик! Вот такой!»

– Это еще спорный вопрос кто кого привел – напомнил Герман замечание «Гоши» из фильма.

– Ну да! А ты говоришь бабушки, дедушки! – и Ваня довольно впитал в себя жареную хинкалину с “попкой”.

– Я ведь что говорю – продолжал Герман, не обращая внимания на еду – Георгию Жукову в 41-м было 44 года, Высоцкого не стало в 42, а какая жизнь была! Шукшин Василий Макарович прожил 45 лет, какие рассказы писал! «Калина красная»! Ты понимаешь?! – как-то с мольбой сказал Герман – понимаешь? А мы?

– Глубоко копаешь, да главного не видишь! – ответил Иван, расправляясь с очередным хинкали – Ты на других не смотри, смотри на себя! Делай хорошо то, что делаешь. Давай выпьем за этих мужиков – сказал Иван и наливая продолжил – и за Георгия Константиновича и за Жору, и за Высоцкого и за «собирателя земли русской» Шукшина.

– Вот за это выпью! И тебе Ваня, и себе пожелаю характер свой развивать, не забывая таких людей.

– Да хорош проповедовать! – и Ваня лихо опрокинул стопку – Как дома-то? – с осоловевшим взглядом спросил Иван и с заботой посмотрел на Германа.

– Нормально – переживая горесть выпитого ответил Герман и закусив селедочкой с удовольствием выдохнул.

Ребята заказали еще по 200 с дополнительной порцией жареных хинкалей, баклажанов с тертым орехом и горячий лаваш по аджарски с аппетитным желтком посередине. К селедке друзья потеряли всякий интерес, предусмотрительно оставив ее остатки для опаздывающего друга.

Через час к компании наконец-то присоединился Макс, опоздавший по причине высокой занятости на работе.

– Здрасьте – в заботах от работы и в полной уверенности в предсказуемости последующих событий поприветствовал друзей Максим.

– Забор покрасьте, – ответил Герман.

– Опаздываешь – сказал Иван, протянув руку товарищу – Вот тебе, 48 лет, а все как козленок: «Здрасьте…» Ну здрасьте! Не здрасьте, а здравствуйте! – строго произнес Иван.

– Понятно. Ну, чего там? – и Макс, не взирая на друзей, стал изучать меню.

– Вот, почему ты такой? – с подчеркнутой въедливостью и неторопливостью спросил Иван – Опаздываешь в день отмечания моего рождения! Что ты за человек?

– Нормальный я человек! – огрызнулся Макс и позвал официанта – Молодой человек, можно мне бокал Совиньон Блан?

– Молодой человек, не надо! Мы попозже закажем – уверенно остановил официанта Иван.

– У меня тут – вкрадчивым голосом пробубнил именинник – фляжечка с Хеннесси Х.О.! Давайте дерябнем! – и Ваня принялся быстро разливать коньяк друзьям, не обращая внимание на расположенную почти под столом камеру видеонаблюдения.

– Скоро весна! – расправив плечи и широко улыбнувшись масленным глазами озвучил Иван – давайте выпьем за Весну!

Друзья выпили и сильно поморщились.

– Какой это коньяк, говоришь? – спросил Макс с налетом страдания на лице.

– Коктейбель, то есть Хенесси Х.О.! Не сбивай! – резко ответил Иван – Вы чувствуете как все вокруг меняется? Такое ощущение, что на улице намеренно распыляют афродизиак. Выхожу из дома и сразу начинаю волноваться из-за недомашних женщин. Чувствую себе шмелем! Весна!

– Шмелем? Шельмой ты себя чувствуешь, Вань – повеселев поставил диагноз Макс.

– Ты постой, – с расстановочкой сказал Иван – Вижу девушку, и я уже не просто Иван Александрович, я – и Ваня сморщил лоб в напряжении подыскивая правильную аллегорию – я Роден! Ведь как она идет! Как она одета! Какой запах! Волосы у нее светленькие и глаза горят и молодостью вся светится, идет, аж дух захватывает. Волнуюсь я в таких случаях серьезно.

– А чего ж ты хочешь от нее? Разгула и бессовестных отношений? – провокационно и с усмешкой спросил Макс.

– Ну что ты так сразу?! – с обидой отреагировал Иван – Я сам не знаю. Может просто хочется прижаться к горячему молодому телу, почувствовать ответное волнение, ласку, адреналин в крови. Может хочу почувствовать себя ребенком, который пьет грудное молоко, а может почувствовать себя – заботливым человеком, коснуться ее милого лица и аккуратно убрать с ее лобика нежную прядь волос.

– С какого лобика убрать нежную прядь волос? – цинично поинтересовался Герман.

– Чем коснуться? – поддержал направление вопроса Макс.

Конец ознакомительного фрагмента.