Папарацци
Шрифт:
— Костя! — позвала она, стоя в дверях столовой со странной гримасой изумления на лице.
Рита еще в начале ужина отлучилась в ванную комнату и до сих пор не возвращалась. Никто не придал этому большого значения: беременные со своими потребностями и странностями, и их лишний раз стараются не трогать. Но теперь все напряглись, увидев ее такой.
— Началось, — спокойно объявила она.
В комнате повисла тишина, каждый осмыслял услышанное, пытаясь сложить два и два. Что началось? О каком начале она говорит?
— Не может быть! —
— Зачем нам в больницу? — недоумевал Андрей, но потом и до него дошло зачем на девятом месяце Рите понадобилось в больницу. — Ты рожаешь?
— Пока нет, как видишь, — раздраженно процедила Рита, видимо в этот момент ее настигла первая схватка.
— Ура, у меня будет братик! — запрыгал Сашка вокруг стола, приводя в изумление ничего не понимающую Соню.
— Ребятки, не сидим, — начала командовать Ольга Алексеевна, — встаем и одеваемся.
Все гурьбой ринулись в прихожую, создавая невероятный затор. Некогда огромная прихожая теперь ужалась до крошечных размеров. Все толкались, пихали друг друга локтями, но при этом умудрялись одеваться сами и нахлобучивать шапки на головы ближним.
— Сначала соберите детей!
— Сашеньке шапочку потеплее, сегодня ветрено!
— А Соня тепло одета?
— Кто за рулем?
— Поедим на двух машинах, мы все равно все в одну не поместимся.
— Андрей, надеюсь ты возишь Соню в детском кресле?
— Конечно, мам. Что за вопросы? Я по-твоему?….
— Балбес!
— Костя!
— Прости, милая, это нервы.
— Нет, ты просто идиот, братец.
— Хватит, мальчики! Можно не ругаться хотя бы сегодня.
— Братик! Будет братик!
Галдящая толпа, словно цыганский табор на свадьбе, высыпала из дома и так же шумно набивалась в обе машины. Я вышла последней и заперла дверь, поскольку все остальные об этом напрочь забыли, охваченные радостью от предстоящего события.
Только все уселись, готовые ехать, как снова поднялась паника: они не досчитались члена семьи. Они звали наперебой, поторапливая занять свое место рядом с ними.
— А где Вика?
— Вика!
— Тетя Вика!
— Дочка!
— Детка, поторопись!
Я спрятала в карман ключ от дома и побежала по чуть припорошенной снегом дорожке к машине Андрея, который уже сидел за рулем и ждал лишь меня, чтобы тронуться с места.
С моего лица не сходила счастливая улыбка: о лучшей семье я и мечтать не смела.
ЭПИЛОГ
Андрей
— Пока! — Соня пронеслась мимо словно ветер. Успел разглядеть лишь весело подпрыгивающие косички и огромный портфель, из-за которого ее саму практически не видно.
Я опоздал к завтраку и Вика уже убирала со стола их с Соней кружки. Моя с горячим дымящемся кофе стояла нетронутой.
— Может, все-таки я отвезу? — в очередной раз предложил дочери.
— Сегодня Анин папа нас отвозит, — услышал ее звонкий голос из прихожей.
Ох уж этот Анин папа. Не доверяю ему, хоть он наш давний сосед и у него самого дочь-ровесница Сони. И не важно, что иногда я тоже возил девочек в школу, поскольку они учились в одном классе.
— Может, тогда тебя проводить до машины? — застал ее в тот момент, когда на уже распахнула дверь, чтобы шагнуть за порог.
— Сама справлюсь, — гордо заявила та, которой только недавно исполнилась семь.
Вырастил на свою голову самостоятельного ребенка, который не позволяет позаботиться о себе. Это всё дурное влияние Вики. В моем доме, прямо у меня под носом во всю процветал феминизм и женская независимость. Скоро они устроят революцию и свергнут мою власть. Амазонки.
— А вот и Аня! — радостно воскликнула Соня, стоило из квартиры напротив показаться Самойловым. Мы с отцом семейства обменялись приветственными кивками, а подруги, взявшись за руки, поскакали в сторону лифта. Напоследок я послал Самойлову пронзительный взгляд, обещающий неприятности, если он не досмотрит за моей девочкой.
— Удачи в школе! — успел пожелать прежде, чем двери лифта сомкнулись.
Я вернулся в квартиру, взял со стола кофе и встал у окна, ожидая когда дочь покажется из подъезда.
— Отключи режим безумного папаши, — раздалось за спиной. Вика встала рядом, заглядывая мне через плечо.
— Я лишь забочусь о безопасности своего ребенка, — мне казалось это в порядке вещей: заботиться о том, кого любишь.
— Это называется “гиперопека”, — с умным видом поправила, будто ставила диагноз.
Кто бы говорил. Сама, как коршун, смотрела вниз.
С первых дней она заботилась и тревожилась за девочку словно та ее родная дочь. Никогда не звучало “мама” (только приятельское “Вика”), но отношения между ними давно стали настолько близкими, что любой, не знающий нашей истории, назвал бы нас настоящей семьей.
Соня прекрасно знала, что у нее есть биологическая мать, и, несмотря на мои протесты, однажды она встретилась с ней в тюрьме. По ее смятению и грустным глазам я сразу понял, что Елена не проявила к дочери должного внимания и интереса, и решил отложить их свидания до того момента, пока Соня не повзрослеет и сама не определится с местом Елены в своей жизни.
В итоге мы с Викой, как два параноика, проследили за тем как Соня благополучно забралась в салон, как машина выехала из двора и исчезла из поля нашего зрения.
— Можешь уже отлипнуть от окна, маньяк, — усмехнулась Вика, будто секунду назад не делала то же самое.
Теперь я провожал взглядом ее саму, пока она шла до стола, где обычно хранилась сумка с камерой и любимым набором линз. Я чертовски гордился своими обеими девочками: одна уже ходила в первый класс, вторая стала успешным фотографом. Не за горами ее персональная выставка.