Папин дневник, или От и до: Дневник нерадивого родителя

В возрасте шести или семи лет, научившись читать, я добрался до книг. Не могу сказать, что в том доме, где прошло мое детство, книги имелись в изобилии, но кое-что шелестящее там присутствовало. И не только те книжки, которые как раз и предназначались мне в силу моего малолетства, но и кое-что иное. Принесенное из сельской библиотеки, спасенное из заводоуправления (где тоже имелась библиотека) при пожаре, забытое приезжавшими на лето родственниками или копившееся благодаря многочисленным подпискам. Конечно же, большая часть этой литературы никакого интереса, с моей тогдашней точки зрения, представлять не могла. Вот что, к примеру, можно было вычитать из журнала «Семья и школа», кроме скороговорок и крохотного раздела «говорят дети» или «устами ребенка», не помню уж как он назывался точно? Или из толстых закопченных от пожара томов многочисленных революционных бытописаний? Ничего. Но кроме этих книг имелись и другие. Правда, некоторые из них дочитывались ровно до какого-нибудь страшного места, после чего с опаской отодвигались на месяцы, а то и на годы. К примеру, книжка Александра Линевского «Листы каменной книги» была с ужасом отодвинута после строк – «Он яростно отдирал зубами волокна затвердевшего мяса, осматриваясь по сторонам, и вдруг попятился к выходу. Из полутьмы на него смотрело непонятное страшное чудовище». А книжка Эмилии Бронте «Грозовой перевал» – после строк – «…выдавив кулаком стекло, высунул руку, чтобы схватить нахальную ветвь; вместо нее мои пальцы сжались на пальчиках маленькой, холодной, как лед, руки! Неистовый ужас кошмара нахлынул на меня; я пытался вытащить руку обратно, но пальчики вцепились в нее». А некоторые не открывались вовсе, как, скажите, можно было открыть книжку Артура Конан Дойла «Собака баскервилей», прослушав до определенного места радиопостановку по ней на радио «Маяк»? Совершенно точно – никак. Но были ведь и другие книги. К примеру – «Таинственный остров» Жюля Верна. Вот уж что переменило если не самого меня, то все, что наполняло мою душу. Книжка перечитывалась несколько раз, картинки из нее – перерисовывались на папиросную бумагу, чтобы потом быть переведенными в детский альбом. А каждая победа героев книги над придуманными автором обстоятельствами, вызывала взрыв восторга. И вот как раз с этой книгой был связан один веселый казус, который, может быть, подвиг меня в том числе и на ведение данного дневника. В самом начале повествования, когда герои оказываются на пустынном островке, они лакомятся (насыщаются) устрицами, замечая при этом, что пища-то весьма «скудна». Прилагательное «скудный» до тех пор мне не попадалось ни в книгах, ни в жизни, хотя семья моя жила небогато, как и все или почти все семьи того времени и той страны. Но, тем не менее, о скудности чего-либо никто не заикался, или подбирал для этого состояния какие-то другие эпитеты. Так или иначе, но в моей детской голове соединились два слова – устрицы, как что-то изысканное и неведомое, и скудное – как характеристика именно изысканного, неведомого лакомства. Вот с этим знанием я и уселся за вечерний стол, за которым оказался я сам, моя мама, моя бабушка, моя тетя и два моих двоюродных брата, а может быть, и еще кто-то, я уже не помню. И вот, набив живот простой, но сытной едой – (вареная картошка, квашеная капуста, соленые огурцы и соленые грибы на столе присутствовали по определению) – я, а если быть точнее, малолетний румяный карапуз в моем лице, откинулся на спинку стула, погладил, простите, тугое пузо и громко провозгласил:

– Да! Скудный ужин!

Реакция присутствующих не заставила себя ждать. Сначала лица у взрослых вытянулись, затем брови их сдвинулись, и, наконец, раздался дружный смех. Что происходило дальше, я опять таки запамятовал, но уж во всяком случае, досаду я испытал непременно, хотя теперь вспоминаю этот эпизод с несомненной нежностью.

Так случилось, что тот румяный карапуз, несмотря на изрядное количество глупостей в его голове и его жизни, вырос и превратился в меня сегодняшнего. Более того, он трижды становился папой, в коем состоянии и пребывает по сей день. Но даже вспоминая то давнее происшествие, догадался, смог, заставил себя записывать происходящее с его собственными детьми только тогда, когда два сына уже подросли и на свет появилась дочка. И вот, в надежде, что мои записи заинтересуют вас, доставят вам минуты радости, а, может быть, и заставят вас самих записывать удивительные фразы, которые вылетают из уст ваших детей, я и привожу в порядок все, что мне удалось запечатлеть, начиная с 2003 года по 2014 год, все, что удалось вспомнить, все, что вызвало радость и было причиной ощущения счастья. В этом году моей дочери будет тринадцать лет. Она еще ребенок, но рассуждает уже как взрослый человек, поэтому оставим ее нынешние словечки для других воспоминаний. А пока что – краткие истории в диалогах и записях, действующими лицами которых были папа, мама, бабушки и дедушки, няня дочери и какие-то совершенно случайные люди, а, главное, – дочь Сашенька – 2001 года рождения, сын Женик – 1996 года рождения и сын Антон – 1984 года рождения.

Поехали.

7 июля

Обязательный поход с Жеником на детский фильм «Терминатор-3». Кинотеатр «Горизонт». Во время сеанса, особенно на рекламе и в драматические моменты фильма, в зале очень громкий звук. Женик следит за перипетиями сюжета, зажав уши обеими руками. Папе кажется, что ребенок что-то орет при этом. Испугавшись, что ребенок орет от страха, папа наклоняется и слышит:

– Папа! Положи мне попкорн в рот! У меня руки заняты!

5 сентября

О глубинной морали.

Занимаясь с маленькой дочкой чтением сказки о колобке, папа с помощью дочери неожиданно обнаружил глубинную мораль этого незаурядного текста. Если бы колобок СЛУШАЛСЯ бабушку и дедушку, то был бы съеден немедленно после остывания. А так погулял еще немного.

30 сентября

Папа встречает первоклассника возле школы:

– Женя, почему у тебя такие грязные штаны?

– А ты что, думаешь, в школе пол чистый?!

2 октября

Из воспоминаний…

Женик в возрасте 4 лет.

– Бабушка. С какой стороны у сосиски голова, а с какой попа?

– Женечка. У сосиски нет головы.

– Понятно. Значит, у нее попа с двух сторон.

24 октября

Папа встречает Женика из школы. Сын показывает на ребят из класса:

– Папа, это мой враг. И это мой враг. И это.

– Женя, ну хоть один друг у тебя есть?

– Есть, – вздыхает, – но он не совсем друг.

– Почему?

– Он в носу во время уроков ковыряет. И иногда такое оттуда достает!

16 ноября

По случаю простуды двухлетняя девочка осмотрена пришедшим домой врачом. Время послеобеденное, пора к дневному сну.

– Саша скажи тете доктору «пока».

Саша расслаблено шепчет:

– Пока…

– Саша, скажи громко «пока».

Тем же вальяжным тоном:

– Гомко пока.

24 ноября

Для памяти…

Папа и двое детей родились в октябре.

Папа – 12. Сын – 17. Дочь 12+17 = 29 октября.

Дочь (два года с капелькой) – начала иногда говорить слово «я», и при укладывании в постель вечером многозначительно машет ручкой и прощается до утра: – Пока.

Сын (семь лет с капелькой) – забрался в постель к дочке, и только что подходил к папе, чтобы продемонстрировать отпечатки ее зубов на своей попе. Дочь охраняет территорию.

Вкусы и привычки у детей противоположные. В еде дочь хищник – мясо, сосиски, рыбка на ура. Сын ест все эти белки только под страхом пытки. Зато беспокоится, что привезенная от бабушки банка домашней капусты заканчивается.

10 декабря

Женик – (мальчик, 7 лет, первоклассник), враждующий с няней (за 35, филолог, незамужем) Сашеньки (девочка, 2 года, все еще ангел) разразился плакатом. На листе формата А4 сверху изображен дорожный знак в виде зачеркнутого наискосок круга. В круге, под линией – схематическое изображение неизвестной тети, очень отдаленно напоминающей няню.

Еще ниже маленькие скрещенные кости с черепушкой.

Затем идет корявый печатный текст.

Перепечатывается с орфографией автора.

Плакат предназначен для укрепления на дверях детской.

14 декабря

Письмо Деду Морозу от Женика:

18 декабря

Для памяти…

1. Попытка пересечь ночную квартиру, наполненную спящими близкими, как всегда с шумом провалилась. Причиной – ненавистные папе детские игрушки, которые при малейшем прикосновении издают пронзительные звуки, и которыми дочь минирует тропы по маршрутам компьютер-кухня, компьютер-санузел, компьютер-спальня. Спрашивается, зачем тратить столько денег на все эти батарейки?

2. Знаменательное событие в жизни первоклассника. На дом задано первое сочинение. «Как я провел каникулы». Формальное требование – три предложения. Как объяснил ребенок, «чтобы в рассказе обязательно было три точки». Предложение написать об отдыхе в Крыму поддержки не вызвало. На момент отдыха ребенок еще не был первоклассником, а значит лето к каникулам никакого отношения не имеет. Остановились на поездке к бабушке в деревню. Сочинение должно быть оформлено на отдельном листе и начинаться с красивой буквицы, которую сын и предложил папе немедленно для него нарисовать. Буквицей оказалась буква «Я».

– Почему же именно «Я»? – спросил сына папа, радужно представляя, какой простор словосплетения может быть вложен в уста собственного ребенка.

– Потому что я – это «я», – нетерпеливо объяснил сын бестолковому папе, – Ведь меня зовут «Я»?

И тут же безапелляционно выдал готовый текст сочинения.

«Я был на каникулах в деревне. Там было весело. А когда уезжал – было грустно».

… почти Хемингуэй…

24 декабря

У дочки авария. Двухлетнее существо застывает, с удивлением ощупывает себя, почти без паузы берет пластмассовый стульчик, несет к шкафу. Встает на стульчик, не дотягивается до ручки. Несет журнал «Полдень», встает на журнал, не дотягивается до ручки. Несет коробку с кубиками, кладет на журнал, встает, дотягивается до ручки. Открывает, вытаскивает с полки сухие трусики, слезает. (Кубики и два десятка трусиков с полки рассыпаются по полу). Снимает мокрые трусики. Надевает сухие трусики. Мокрые подносит к папе и кладет на клавиатуру с философским: «Ня, пап!».