Папина Автобиография
Шрифт:
«Владимир младше тебя на два года».
На полтора года! Потому что он конкретно знает день, когда он родился, все это и имеется в виду вот…
«По новой скажи, по новой».
19-го. Тельнин Павел Константинович. 19 января 33-го года.
«1933-го».
Тельнин Илья Константинович. Он, который двойняшка, он после меня рожался. Он тоже с 19 января 33-го года, потому что он сразу за мной родился. При рождении ударился, мать так объясняла, ударился вследствие рождения или еще почему-либо. Он на следующий день помер. 20-го. Родился 19 января, а помер 20 января. Он, считается, прожил одни сутки. У него возраст одни сутки, вот. Значит, я родился, и Илья родился. Илья, значит, на следующий день помер 20-го числа. 19-го родился,
«А сестра, значит, 34-го родилась, где-то посерединке. Ты рассказывал, что она старше Владимира и младше тебя».
Да, сначала родился я, потом сестра, потом Владимир, а потом уже наши родители разошлись. Сперва мать не знала, а после уже узнала, что у него там какие-то еще есть. Ну, кроме той жены, у него наверно еще кто-то там был, потому что он тогда же ведь везде ездил. И в Талице где-то были, в Свердловске были, и еще где-то были. Где-то что-то делал. И вот она, значит, где-то он ее «народил», прижил, не знаю, как там что получилось. Вот Владимир родился, значит, 20-го в 35-м году.
«Месяц! Ты месяц пропустил!» 7-й месяц.
«20-го июля 1935-го года. А справа у тебя там 20.01.1992 – это что? Год смерти его?»
Да, это год его смерти. Владимир в 1992 году помер. Он помер, когда уже тут квартиру имел. В своей квартире помер. Он болел. Туберкулез легких у него был. Я, значит, к нему приходил. Он еще жил, жив был, и он мне там кое-что от машины отдал. У меня тогда не жигули, а может запорожец был, а у него уже москвич был. Он мне что-то давал от москвича. У него гараж был где-то, где теща жила. Там вот он был. А сам он жил в полученной квартире, и отдельно там вот. Вот Владимир. Он умер в 92-м, а моя мать, она была (Попова) Тельнина. Девичья фамилия Попова. Тельнина Антонина Михайловна. Она родилась 14.03.1909. В марте – 14 марта. Дата рождения. А дата смерти 15.12.1984. А отец, значит, родился 15.03.1909. Один день разницы по возрасту у них!
Значит мать старше на сутки. А отец умер в 1968-м в Тюмени.
На чем мы остановились?
«Да вроде бы на твоих родителях. Они еще…»
…не разошлись. Или уже на развод… В общем, дело такое что, получилось нехорошо. Я когда уже более-менее такой стал – мобильный ли, подвижный ли как, уже можно сказать… В общем, полтора, два, три года… два—три года в этот момент, наверно, когда мне было, а брат был несколько месяцев или даже год что ли, отношения у родителей совсем испортились, и моя мать предложила отцу: «Иди, мол, и живи, как хочешь. Я ухожу от тебя». Ну а раньше ведь как было, женщина с ребенком или с двумя просто уходила и все. В свою семью или куда-то. Расходятся. Или детей делят между собой или еще как там.
Глава 16. Жизнь у родни
Ну, а получилось так, что она, значит, пошла к своим родителям. В свою семью. К тете Поле. Это старшая сестра. Она была основа семьи у нас и на 19 лет старше моей матери. Она ей в дочери годилась. Ну и вот, когда они стали расходиться и тетя Поля с моей матерью – старшая сестра с младшей сестрой, – они вместе жили и меня с братом к себе приняли туда. Ну, вместе стали жить. А жили они недалеко где-то от отца. Там лог такой был. И через лог там, через низ…
«Там еще мост деревянный был через Туру».
Да, деревянный мост через Туру на правую сторону, а тут такая низина и вниз, и вверху проход такой был. И вот они стали по ту сторону этого перехода-моста жить. И в старой части города у них было жилье, и они туда перешли. И мы с матерью туда перешли. К тете Поле. У нее жили уже. А ее родители – вот я не помню – как это дед (дед в то время еще был жив) уже или совсем запился и ничего не помнил, никак не работал, нигде ничего. Я его не помню, его, деда по женской линии.
Короче говоря, он уже после революции, тут уже такое положение было, что моя мать сама где-то должна была работать. И вот она пошла где-то работать. Или швеей, или… где-то кем-то она работала. Кем она, где трудилась, я
Глава 17. Прогулка по Тюмени
Ну, а мне тогда было сколько? Года… года три, наверно, или четыре. Брат уже ходить мог (Владимир).
«И вы с ним пошли гулять по Тюмени?»
Тогда я взял его за руку и повел. И пошли по улицам.
А пошли-то вечером. Куда, мы не знали. Я видел так это: идешь, знаешь, дорога такая. Я примерно так это представлял, куда надо идти. Шел вниз, а там, когда вниз опустишься, вверх идешь: там пожарная часть была наверху. Где вот музей сейчас (старый музей). Туда вверх, когда поднимаешься, там наверху казармы были пожарные или что там. И вот они там, и там весело, свет горит. А уже было темно. И вот мы, значит, туда шли кверху, поднимались. А там сверху свет горел, пожарные те что-то играли на гармошке. Ну, они же на дежурстве. Ну, а что они дежурить будут? Вот они так и дежурили. И сидели там пожарные, значит, играли, музыка у них звучала, свет горел, и мы туда поднимались. А с боков это там все уже: народ еще ходил так помаленьку. Шли туда вверх, поднимались. Поднялись вверх к ним и сели, разговорились. Ну кто? Двое мальчишек маленьких шли, никому дела нет до них, люди сами по себе. И тут, значит, за нами прибежала мать. Она, значит, встревожилась: куда-то дети ушли. Уже стемнело, темно, ничего не видно и детей нет. И вот она бежала, значит, спрашивала: вы видели или нет там. Такие-то: один большой, другой маленький совсем, он его за руку ведет и вроде того, что идут куда-то. И, значит, нас догнали. Догнали, значит, и: «Вы куда пошли?» Да то, другое. Ну, тут уже знаешь, такой разговор пошел, что я, конечно, во всем виноват, понятное дело, что ребенка увел, сам ушел, и ребенка увел черт знает куда. Ну, там несколько кварталов надо было пройти, да. Подняться наверх. Я вот сейчас-то уже представлял то место, примерно, где мы жили. А тогда-то я мало понимал. Я помню, что она схватила нас, потащила туда домой. И нас, в общем, к себе домой туда утащила, как следует.
Глава 18. Продажа старого и постройка нового дома
А уже квартиру-то мы продавали. Продавали и собирались в поселок Калинина. Ну, тогда поселка не было, а просто места, где люди могли строиться. Пустырь был, голое место. И выделили отдельные места. И нам выделили место. Как новостройки, что ли: строить себе должны. Это дом, квартира. Раньше ведь строили таким образом: надо строить – вот строй себе дом, городи там, делай, как хочешь, что хочешь, а не так, чтобы там квартиры какие-то выделяли, получали. Ну, может быть, кому-то и выделяли, но в то время было так, что сами строили, сами себе. Ну и мы тоже сами стали строить. Вот, они, значит, себе построили домик – ну дом какой-то, крышу сделали. В общем, что за лето сделали, осенью уже скашивали – там траву скашивали, затем эти всякие – собирали картошку и все прочее оформляли.
И мы на свежем месте, где вот раскопано было – картошка, на картофельном поле дом-то и постоял у нас. Построенный там был. На картофельном поле. И рядом ходили трактора. Я помню, вот шел, значит, (колесники трактора – не гусеничные, а колесники) колесный трактор, за собой тащил плуг. Там два—три лемеха, ну, сколько-то лемехов. Они, значит, землю вырывали и выкапывали картошку, а люди собирали ее. А мы, ну мне четыре года, а Владимиру два года примерно (примерно – так возраст такой был осенью). И я помню, что вот машины эти – плуг шел, выкапывал, а за ним летели вороны да там всякие птицы какие-то большие. И они, значит, плугом выковыривали землю, разрушали гнезда, в которых мыши летом жили. И они бежали, а эти летели, видели, что бегут, ловили их и там пожирали.