Папина дочка
Шрифт:
Саша еще раз оглянулся на аккуратные ряды удаляющихся домиков. Теперь они, как и в его жизни, стали лишь размытыми пятнышками.
В таких домах приятного голубого цвета жили люди из среднего класса. Одни такие пытались убедить свою взрослую дочь, что ей совершенно не нужно работать в каком-то невзрачном кафе.
Через две недели она уезжает учиться в Москву в один из самых престижных вузов страны.
Глава 2
— Я уже объясняла: это дает возможность влиться в иную социальную
Зеленоградова Мария объясняла родителям свою точку зрения звонким, очень строгим голосом, что не вязалось с её милым личиком и чуть вздернутым носиком. Невысокая, стройная, она стояла у зеркала в прихожей — невысокая, стройная — завязывая тяжелую массу кудрявых каштановых волос в узел.
— И зачем тебе занижать собственный уровень устной речи подстраиваться под кого-то? — сложив руки на груди, пытался допытаться отец Григорий — высокий, долговязый мужчина с тонкими усами и очками в прямоугольной оправе. Он стоял, опершись на стену, увешанную детскими фотографиями дочери. Она была для них с супругой единственной отрадой.
— Моими друзьями, кроме вас, конечно, — Мария улыбнулась матери — маленькой светловолосй женщине с почти черными глазами, — были Лира, Уилл из «Темных начал» и многие другие персонажи.
Наша Мария Зеленоградова
Родители закатили глаза. Как обычно.
— Я хочу нормального общения. С людьми, а не книгами. Я устала быть заучкой. Мне восемнадцать. Я хочу жить, — резко отвечала она, уже в который раз пытаясь объяснить родителям, что она больше не ребенок.
— Но подожди! — воскликнула мать. — А как же этот… твой? Дима! Дорогой, помнишь его? Стройный, темноволосый мальчик в таком смешном зеленом костюме с галстуком в виде змеи.
— Хорек, — незаметно фыркнул тот в кулак, за что получил мимолетный осуждающий взгляд супруги Леры. Григорий прекрасно понимал порывы дочери, но страшился последствий, к которым они могли привести, особенно появления в доме бойфренда, как сейчас выражалась молодежь.
Может, пора отпустить птенца из клетки, чтобы он научился летать сам, без помощи взрослых?
— Дима почти гомосексуалист и никогда мне не нравился, — заявила девушка и, повязав на шее желтый шарфик под цвет форменного платья, повернулась к родителям.
— Вот и хорошо! — к всеобщему удивлению, согласился Григорий. — Ладно. Иди уже в своё кафе, а то опоздаешь. — Он выглянул в окно у входной двери из красного дуба. Там на подъездной дорожке стоял черный кэб. Он посмотрел на вытянутые лица супруги и дочери. — Ну, а что? Если решила, пусть идет. Зеленоградовы не должны демонстрировать невоспитанность.
Если это не полный карт-бланш «жизни», о которой мечтала Маша, всю сознательную жизнь проведшая без друзей из-за своего стремления всех поучать, то во всем Питере прекратится дождь.
Она бросилась отцу на шею и крепко поцеловала его в щеку.
— Спасибо, папочка, ты самый лучший, но мне кажется, что для отца социально не адаптированного ребенка ты…
— Иди уже! — рявкнул Григорий.
Родители смотрели, как их взрослая дочь садится в машину, и махали на прощание. Тревожно переглянувшись, они вернулись в дом.
Волнение за дочь не оставляло их никогда. Им было прекрасно известно, как легко в большом городе вляпаться в неприятности, а тем более — девушке, знающей о жизни по большей части из фэнтезийных книг, где всегда добро очень ясно отличалось от зла, как черное от белого. Но в мире всё и всегда имеет оттенки, и порой важно научиться не только различать их, но и смешивать самому.
— Учеба для неё всегда останется на первом месте, — успокаивал Григорий больше себя, чем супругу.
Женщина же только качала головой, поднимаясь по лестнице в свою спальню. Пора было и им собираться на работу. Стоматология — это та отрасль медицины, которая всегда будет востребована, а значит, приносить неограниченный доход. Лера посмотрела на фотографию двадцатилетней давности — там был Гриша и его красный кабриолет, сделанный из копейки — и усмехнулась.
Ей-то было хорошо известно, как падки юные девы на мерзавцев.
Один из таких пошел отвечать на телефонный звонок из клиники, и ей когда-то стоило больших усилий превратить его в приличного человека.
Глава 3
Маша чувствовала, как к концу дня гудят ноги, но это нисколько не уменьшало радости от возможности быть часть новой социальной группы.
Ей так нравилось находиться в этом аляповатом помещении с его шумом голосов посетителей, детским смехом и ворчанием поваров.
Самый злобный главный повар так и норовил шлепнуть официанток, пробегающих мимо в коротких желтых платьях. За медлительность.
Маша улыбнулась постоянному, печальному клиенту, подавая ему горячий шоколад, подняла взгляд на соседний столик и замерла, не смея даже вдохнуть воздух.
ОН пил кофе и смотрел в окно. Ничего особенно. Дыши, — сказала она себе. — Это просто парень. В следующую секунду просто парень повернул голову, и чашка со стуком опустилась на стол.
Сердце пропустило удар.
Всего секунда, буквально миг жизни, за который даже страницу не перевернешь, но для Маши она показалась вечностью.
В груди вспыхнуло пламя, охватывая все тело буквально до дрожи и окрашивая бледные щеки в розовый цвет.
Парень крупный, спортивный, темноволосый, самый обычный, если бы не странного вида шрам на лбу. Простой для многих, Маше он показался самым родным человеком.
Наглая ухмылка стерла волшебство момента.
Она отвернулась и бросилась выполнять свою работу.
В груди неистово билось сердце, дыхание сбилось, а в душе разразилась настоящая буря. Ей вдруг захотелось одновременно рассмеяться, заплакать, танцевать и забиться в угол с любимой книгой.