Паприка (Papurika)
Шрифт:
– Упорхнула птичка, исчезла так же, как кукла или тигр. Будто и не было ее.
– Да уж.- Конакава поднял с пола коричневое перо. Носэ вгляделся в глубь коридора и замер. Там на ярко
освещенном пятачке, подобно мерцанию телеэкрана, вдруг появился красный силуэт.
– Паприка!
Конакава тоже удивился, заметив, что она осматривается.
– Ты когда появилась? Мужчины поспешили ей навстречу.
– Это вы? – заметила их Паприка.- Уже уснули?
Конакава не понял, о чем она. И только Носэ догадался, что стал свидетелем странного, неслыханного прежде явления. Он
– Выходит, ты сейчас спишь?
– Это мой сон. Вы все вошли в мой сон. Я сейчас сражалась.
Носэ подумал, что он прав: речь Паприки – ее бормотание во сне. А перед глазами – густая пелена бессознательного.
– Послушай, мы пришли сюда в реальности. Мы сейчас здесь по-настоящему. А ты появилась из сна. И мы встретились совершенно случайно.- Возбужденный Носэ приблизился к Паприке еще на шаг.- Помнишь, я говорил тебе днем? Мы сюда нагрянули, чтобы разобраться с подлогом бухгалтерских книг.
– Понятно.
По блеску в умных глазах Паприки едва ли можно было догадаться, что она спит. Застыв в коридоре, она походила на типичную разбитную девчонку из далекого детства мужчин. Ее тело едва заметно светилось коричневатым и казалось прекрасным.
– Жуткое дело,- изумился Конакава.- Кто бы мог подумать? Ну и дела.
– Еще бы! Смешались сон и реальность. Паприка, на тебя нападала птица?
– Птица? Нападал грифон, но это – замдиректора.- Задумавшись, Паприка зависла в воздухе.- Мне нельзя просыпаться. Еще рано. Нужно найти и отобрать МКД,- бормотала она, как бы напоминая себе о поставленной цели.
– Ничего, что мы подошли? – поинтересовался Носэ.- Если мы приблизимся, это тебя не разбудит?
– Нет, но… не касайтесь меня. Если дотронуться рукой из реальности, я могу и проснуться.
TOUCH ME NOT*. Бальзамин, если к нему прикоснуться, распахнется. Паприка, если до нее дотронуться, проснется. Непростительная беспечность может нарушить баланс этого странного явления. Паприка, словно оторвавшийся от трамплина лыжник, парила по коридору к лестнице.
* Touch-me-not (англ.) – бальзамин, недотрога (Impatiens).
– Мы собрали улики против мошенников. А теперь хотим помочь тебе. Боюсь, тебя можно спасти, только помогая извне. Похоже, ты ищешь МКД. Неужели он здесь?
Носэ встревожила фраза Конакавы, брошенная Паприке вдогонку. От настолько связной речи у Паприки может включиться логическое мышление, и она сразу проснется.
Путешествие во сне. Паприка передвигается сюрреально быстро. Под самым потолком устремляется на второй этаж института, она вся вьется, как рыба, спешащая вверх по реке на нерест. Носэ и Конакава еле поспевают, стараясь не терять ее из виду. Но если Конакава взбирается по лестнице на едином дыхании, перепрыгивая через ступеньки, Носэ ртом ловит воздух.
– МКД наверняка… в лаборатории Осаная… судя по тому, что у замдиректора…- бормочет себе под нос Паприка.
На втором этаже она встает на пол и удаляется по коридору, точно скользит. Первая дверь направо – лаборатория, которую отдали Хасимото. Напротив – дверь с табличкой «Осанай», закрытая на ключ. Что, впрочем, не мешает Конакаве высадить ее плечом.
Оказавшись в кабинете, Паприка кивает:
– Я видела эту комнату лишь мельком – сквозь щель в сознании того грифона, но это она. Точно! Посмотрите вон там! – И она показывает на шкаф для медикаментов в углу.
Свинцовый шкаф, чем-то напоминающий сейф, заперт на ключ. Наблюдая, как Конакава и Носэ пыхтят, пытаясь открьггь замок, Паприка отвлеченно размышляет во сне. «Это реальное место – совсем не то, что я вижу во сне. А не получится так, что я сама останусь здесь, сохранив при этом все силы сна? В таком случае в реальности одновременно будут двое: я – Паприка и спящая ф в своей квартире Ацуко».
Вдруг завыла сирена – да так сильно, что ударила Паприке по ушам. Но Конакава и Носэ, похоже, ничего не слышат – они продолжают возиться с замком. «Выходит, слышно только мне?» – думает Паприка. Она сдавливает уши ладонями, но звук не становится тише. «Получается, это не сирена. Тогда что? Телефонный звонок! А где сам телефон? Сбоку от кровати, на которой спит Ацуко Тиба – я сама».
Оставив Конакаву и Носэ в лаборатории Осаная, Паприка проснулась в реальности. Теперь она Ацуко Тиба. В полутемной спальне разрывался телефон – так громко, что у не до конца проснувшегося человека запросто помутится сознание.
– Алло?
– Госпожа Тиба? Это вы? – раздается на том конце провода. Еще не поздно, и собеседник не подозревает, что разбудил Ацуко. Его не смущает ее сонный голос.
– Кто это?
– Мацуканэ из отдела городских новостей газеты «Биг морнинг». Я по делу. Только что сообщили, что госпоже Тибе и господину Токиде присуждена Нобелевская премии по медицине и физиологии. Поздравляю!
«Я что, очнувшись от одного сна, сразу вижу другой?» – недоумевает Ацуко.
– Но мне пока ничего… не сообщали из шведского посольства.
Мацуканэ слегка раздражала невозмутимость Ацуко, и он нервно хихикнул. Из них двоих он волновался сильнее.
– Нам позвонил корреспондент телеграфного агентства, а у него свой источник в штаб-квартире. И этот канал куда оперативнее звонка из шведского посольства.
– А господину Токиде?
– С ним я пока не связывался. Не сочтите за оскорбление господина Токиды, но дело в том, что я хотел бы незамедлительно обсудить условия проведения пресс-конференции и подумал, что лучше договариваться с вами. Или мне позвонить ему?
– Нет,- отрезала Ацуко.- Я позвоню ему сама.
Ее распирало от волнения. Она сама сообщит эту новость Токиде. Потому что разделить с ним эту радость по-настоящему может только она. Положив трубку, Ацуко бодро встала.
19
Стоило Ацуко Тибе, директору Симе и Косаку Токиде подрулить на «маргинале» к институту, как в стане прессы, поджидавшей их перед центральным входом, поднялась суета, а между дежурившими работниками, врачами и охранниками разгорелась перебранка. У человека постороннего возник бы вопрос, зачем глубокой ночью на крыльце горит яркий свет, но то сияли софиты телевизионщиков.