Para bellum
Шрифт:
Лошади отчаянно ржали и метались, сбрасывая всадников. И стараясь вырваться из этого кромешного ада…
Тем более, что мины эти были стальные, тонкостенные с увеличенным зарядом тротила, да с готовыми поражающими элементами в виде двух слоев надсеченной проволоки. Так что спустя минуту редкая лошадь не получила свой маленький подарочек, ужаливший ее куда-то. Что только добавляло ужаса и хаоса.
Как-то само собой лава из выживших и вырвавшихся всадников ринулась в сторону от хлопков. И, когда до желаемого укрытия в виде небольшого горного выступа осталось всего-ничего —
В упор почти.
Разрывая пулями тела и людей, и коней.
А сзади продолжали сыпаться мины…
Всадники бросились врассыпную, на истекающих кровью конях. Ибо не раненых к этому моменту их уже не имелось. Хотя бы маленьким осколком да задело…
Но Каракалы не стали стоять на месте.
Они как заправские пастушьи собаки, начали обходить бегунов по большой дуге, сбивая «всех баранов в стадо». То есть, загонять разбегающихся врагов обратно в огненный мешок. Продолжая при этом работать из своих крупнокалиберных пулеметов, пули которых догоняли даже тех, кто умудрялся каким-то чудом вырваться.
Часть басмачей попыталась скрыться, ринувшись по той же дороге, по которой они и шли, оставив бронеавтомобили за своей спиной. И даже сумели проскочить мимо минометов. Но взвод ССО с тяжелыми крупнокалиберными снайперскими винтовками был начеку. От него не убежишь. Особенно по открытому пространству. Скорострельности бойцам не хватило, чтобы перебить всех прорвавшихся до выхода из зоны поражения. Поэтому сев на свои багги, они ринулись в погоню, устроив своего рода сафари…
Это была не битва, а показательная порка.
Не ушел никто.
Степь всегда уважала силу. И Фрунзе ее демонстрировал. Все эти игры и полумеры, связанные с набегами, выглядели крайне раздражающе. И их требовалось заканчивать. А ничто так не отрезвляет, как полное, тотальное уничтожение крупной банды «коллег по опасному бизнесу». Да еще такое показательное. Заодно для местных чиновников звоночек, особенно для тех, кто пытался усидеть на двух и более стульях…
[1] В лоб пробивался с основного калибра бронебойными пулями.
[2] В новой номенклатуре названий так назвали БА-22М.
Глава 8
1929, апрель, 18. На Амударье южнее Термеза
Раннее-раннее утро.
Солнечные лучи еще не начали окрашивать небосвод, меняя его оттенок мрачной черноты. И скорую перемену времени суток можно было определить только по часам.
Бойцы тихо вышли из-за укрытия, и удерживая за веревочные петли надувные лодки, быстрым шагом направились к берегу Амударьи. Достигли его. Спустили лодки на воду, запрыгнули в них и начали активно загребать короткими веслами, направляя свои плавательные средства к противоположному берегу.
Одна лодка.
Вторая.
Третья.
И так далее.
Тихонька так. Осторожно. Чтобы всплеска лишнего не допустить.
Достигли противоположного берега.
Вытащили лодки.
Подхватили ящики с боеприпасами и прочее. Да направились в бодром темпе к ближайшей пограничной заставе. Выступая силами всей роты из штурмовой инженерно-саперной бригады. То есть, с 60-мм минометами, 40-мм гранатометами и 13-мм крупнокалиберными винтовками. Для последних, несмотря на отсутствие у противника бронетехники, тоже целей хватало. Они ведь позиционировались не как противотанковые, а как некое комплексное решение для поражения противника, прикрытого произвольной легкой защитой. Теми же мешками с песком и стенами не очень толстыми. Ну и его материальной части. Для тех же целей предназначались и станковые 13-мм пулеметы на треногах, имеющиеся в составе этой роты как средства усиления наравне с минометами.
А отдельный снайперский взвод ССО отправился в обход. Для того, чтобы занять удобную позицию, откуда и заставу можно простреливать, и пути отхода от нее. Тот самый, который порезвился к юго-западу от Минска в минувшем году.
И вот — окрестности заставы, которая разместилась в старом укреплении с довольно толстыми стенами. Места здесь беспокойные. Вот и не рисковали попусту.
Командир роты закусил соломинку, чтобы сгладить легкое волнение. И нашептывал себе под нос стишок, который как-то слышал от наркома:
— …Поверьте, мы знаем дорогу к мечте. Все будет проделано быстро и слаженно… Так, это не трогать — это заряжено.
Тишина.
Рота занимала огневые позиции. Сохраняя максимальную тишину. А те, кто их уже достиг, хранили молчание и старались не привлекать лишнего внимания. Чтобы не повышать риски обнаружения.
— Лягушки вышли на позиции. — тихо произнес, стоящий рядом с ним связист, закончив короткие переговоры с кем-то.
— Что наши?
— Еще три минуты. Самсон занимает позиции. Все остальные на местах.
Капитан нервно дернул подбородком.
Очень хотелось закурить. Но он держался. Не так, чтобы это могло помешать. Дистанция до противника была приличной, ветер дул удобным образом, да и за камни можно отойти для того, чтобы уголек не светить. Но его курево не успокаивало, даже несмотря на то, что в нервические моменты на него тянуло.
Наконец пришла отмашка.
Капитан сверился с часами. Специальная светящаяся разметка очень помогала в темноте. Оставалось полторы минуты до контрольного времени.
Успели.
— Самсону — салют, — наконец произнес он, когда стрелка секундомера пробежала в очередной раз нужную отметку.
Связист тут же ее передал.
И батарей 60-мм минометов открыла огонь по пограничной заставе, расположенной в укрепленной, толстостенной постройке. В оригинальной истории, в 1929 году, Союз тоже лез сюда, решая свои стратегические задачи. Но этот очень важный узел обороны был занят за счет бомбового удара Р-1. Да и то — больше из-за того, что, услышав звук самолетов люди вышли из укрытий посмотреть на них. Отчего о вторжении советских войск очень скоро узнала вся округа.