Пара для альфы медведей
Шрифт:
Ни спецаппаратуры, ни медвежат, которые играют на крыльце и время от времени перекидываются в голую малышню, ни рев дикого зверя…
Ни-че-го.
Для этого и существовали правила безопасности. Для этого их годами прорабатывали, дополняли и проверяли строгое соблюдение.
Феликс вламывался в дома, проверял – нет ли кого в зверином обличье. Объяснял особо недогадливым, что даже дома перекидываться категорически нельзя! Только в лесу! Только за бетонной стеной!
За детьми должен быть пригляд. Совсем маленьких, еще не способных до конца контролировать оборот нужно держать отдельно и перед тем, как впускать чужаков, проверять.
Сверхсовременная аппаратура для слежения, связи с другими членами племени почти как по телепатическому каналу, и прочее, никому также не должна попадаться на глаза. Все это нужно хорошо маскировать.
Феликс навел такой шмон, что верберы почти дышать перестали.
И выдохнули только, когда альфа уехал к Алене.
Феликс почти чувствовал, как ему вслед смотрят счастливые глаза соплеменников, в надежде что вернется альфа в чуть более добром расположении духа.
Зря… Ой, зря. До понимания с нэнги еще далеко. Феликс это чувствовал. А еще есть этот ее мужик! Который очень кстати уехал в командировку или куда-то еще, но вернется!
И вот тогда Феликсу придется бороться не только с желанием присвоить пару, сделать своей во всех смыслах слова, но еще и с жаждой крови соперника. А ревность хищника – один из самых сильных инстинктов.
Тут надо железную волю подключать. Возможно, аутотренинги. И то не факт, что поможет…
Зато сына нэнги Феликс любил заочно.
Так любят чужих щенков собаки, готовые защищать и кормить их в своей стае, волки и другие животные. У зверей нет чужих детей и нет детей, которые никому не нужны.
Ребенок – это дар природы или богов, тут уж кто во что верит. А от подарков нельзя отказываться.
***
Алена
Мы с Климом поиграли в магнитные буквы, составляя сложные слова. А затем также порешали примеры, при помощи магнитных цифр. Поели, побегали по дому в догонялки-щекоталки и отправились спать.
Я уложила сынишку в постель и сидела с ним в кресле-качалке, пока непоседа не уснул. Потом осторожно погладила светлые вихры, коснулась носика-курносика на симпатичном мальчишеском лице, поправила одеяло.
Клим спал с неплотно сомкнутыми веками и раньше я всегда сомневалась, а не притворяется ли малыш.
Сынишка очень подрос за весну и начало лета. Возмужал. В нем уже чувствовался сильный мужчина. В широких плечах, сильных руках. Я старалась, чтобы он не объедался. При такой конституции ты либо становишься богатырем, либо сумоистом. Я была уверена, что мой Клим станет Алешей Поповичем.
До момента, когда я прикрыла глаза, времени на обдумывание встречи с Феликсом не оставалось. Но потом… Уснула я далеко не сразу, не так как вчера.
В голове прокручивались детали нашего общения с вербером.
Его взгляды, касания, от которых по телу словно ток пробегал. Я сто лет ничего похожего не испытывала.
И еще чудилось, что в месте нашего соприкосновения кожа Феликса резко нагревалась.
Почему я не испугалась, когда вербер лихачил на дороге? Почему даже не подумала, что он не вырулит? Я словно верила в его силы, способности и скорость реакции.
Немного полежав в постели, я встала и подошла к панорамному окну. Взглянула на пожарный проезд, будто опять надеялась увидеть там Феликса. Но его не было. Ни единой тени, ничего подозрительного.
От этого стало до странности грустно. Я вздохнула и вернулась в постель.
Немного поворочалась и отключилась.
Утром Дарина Харламовна увела Клима к себе в сад-огород. Гулять, есть шашлыки, развлекаться. А я засела за работу.
Но уже в двенадцать начала готовиться к встрече с Феликсом.
Обычно я красилась и наряжалась в нечто более выходное, нежели спортивный костюм или лосины с футболкой, только для выхода в свет. Похода с подружками в магазины, кафе или рестораны, посещение каких-нибудь парадных мероприятий. Например, дней рождения детишек приятельниц или их собственных именин.
Но сейчас почему-то захотелось удивить оборотня.
Зачем? Наша встреча ведь сугубо деловая. Он объяснит мне «правила игры». Я каким-то образом дам зарок, что не стану болтать лишнего – и все. Но меня было не остановить.
Я надела любимые кожаные лосины и приталенную белую блузку с пышными рукавами: полупрозрачную, отделанную кружевом. Расчесала волосы и оставила свободно падать на плечи.
Немного подумала – и все-таки накрасилась. Припудрилась, подвела глаза.
Брови я давно только выщипывала, потому что подчеркнула их форму слабым татуажем. А красить губы просто терпеть не могла.
Повертевшись перед зеркалом, я выбрала к наряду кожаные кроссовки. И удобно, и практично и по лесу погулять можно.
Машина Феликса появилась возле забора без пятнадцати час. Я думала, вербер постучится, как-то даст о себе знать. Но он ждал, пока выйду. Не торопил и не старался форсировать события.
Позвонить Феликс мне не мог. Я не давала номера. Да и вербер не спрашивал. Я немного помедлила и вышла к оборотню.
Сердце почему-то застучало быстрее, я с трудом выровняла дыхание. Не знаю, что меня больше взволновало: какой-то взбудораженный, возбужденный вид Феликса, что мерил шагами проулок возле машины или будущий разговор. Медведь выглядел если и не угрожающе, то вполне внушительно.
Я опасливо остановилась на месте.
Феликс заметил, притормозил и открыл мне дверцу своего внедорожника.
– Добрый день, – произнес, немного помедлив. Я еще находилась в некоторой растерянности, поэтому оборотень усмехнулся и помотал косматой головой – его короткие волосы, кажется, вздыбились больше прежнего. – Я сегодня страшен? – спросил он.
– Эм… Немного, – честно призналась я.
Феликс стиснул челюсти, сжал кулаки, еще помолчал и добавил:
– Тебе ничего не угрожает. Даю слово. Слово альфы.