Пара для Гриффина

Хартнеди Шарлин

Блядь!

На лице Лэнса промелькнуло сожаление. И исчезло в мгновение ока. Никто другой этого бы не заметил. Но Гриффин знал, что это что-то значило для него.

Бедные женщины закричали. Ему очень хотелось сказать им, что всё в порядке. К несчастью, его голосовые связки были перерезаны, так что сказать это было невозможно. Ему нужно было сохранять спокойствие и умереть с честью.

Снова послышались крики и рвотные позывы. Он не мог ничего учуять, потому что запах его

собственной крови забивал нос и рот, стекая по горлу. Гриффин медленно поднес руку к ране, чтобы попытаться прикрыть худшее из повреждений. Может быть, если бы они этого не видели, то не были бы так расстроены. Раздался громкий всплеск, когда его кровь полилась на твердую землю. Ничто не поможет. Все, что он мог сделать, это быть готовым. Дышать становилось всё труднее и труднее. Невозможно со всей этой кровью.

Его сердцебиение замедлялось, слабело. Он знал эти признаки. Он уже достаточно раз проходил через такое ранее.

Всё вокруг становилось расплывчатым. Кто-то крикнул, чтобы вызвали скорую помощь! Должно быть, это одна из женщин, потому что вампир никогда бы так не сказал.

Лэнс издал тихий звук. Слишком тихо, чтобы расслышать. Это прозвучало почти… мучительно. Затем его взгляд снова стал жёстким. Самец поднял руку с мечом.

Наконец-то, чёрт возьми, Лэнс вёл себя как друг. Он собирался прикончить Гриффина. Его смерть не будет долгой. Давай же, чёрт возьми!

Послышалось рычание. Крики. Смех. Он не мог быть в этом уверен, потому что все становилось туманным. Он ощущал себя так, будто воспарил над землей. Его зрение затуманилось. Его сердцебиение было таким тихим и прерывистым, что казалось какой-то гребанной шуткой.

Почему Лэнс не нанес последний удар?

Опять крики. Женские. Может быть. Нет, определенно нет. Они наверняка были в панике.

А потом кто-то оказался прямо перед ним. Судя по диким спутанным волосам, которые он видел, это была самка. Человеческая. Какого хрена! Он втянул в себя воздух, борясь со смертью, вместо того чтобы приветствовать её. Его разум слегка прояснился.

— Оставь его в покое! — закричала женщина. — Ты мудак и убийца!

— Отойди от него, человек, — выплюнул Лэнс в ответ. Гриффину пришлось напрячься, чтобы расслышать их.

Гриффин попытался пошевелиться, чтобы переместить женщину за себя, но его конечности отказывались повиноваться. Она была в опасности. Почему она так рискует?

— Отведите Гриффина к целителям, — прорычал кто-то. Похоже, это был Лазарь. Самец был уже ближе. Лэнс поморщился и сделал шаг назад.

Спасибо, блядь! Наконец-то он мог спокойно умереть. Он почувствовал, упав, что его глаза закатились. А его сердце остановилось.

Мозгу всегда требовалось какое-то время, чтобы догнать. Медленно лишаясь поступления кислорода, он просто умирал. Гриффин где-то читал, что тараканы могут прожить несколько дней без тела. Бедные маленькие ублюдки.

Женщина закричала. Звук был очень далеким, хотя она и склонилась

над ним. Он чувствовал на себе её маленькие ручки. На его ране. Она почти перестала кровоточить, когда его сердце остановилось, но она всё ещё сжимала рану.

Её губы шевелились, когда она что-то говорила. Он не мог разобрать, что именно. Солнечный свет падал ей на затылок. Её волосы сияли. А голубые глаза были широко раскрыты. Она боялась… за него. Она словно окаменела.

Всё замедлилось, когда её губы снова зашевелились. Что она говорила?

Он чувствовал, как его мозг отключается. Никакой боли… он не чувствовал никакой боли. Пойди разберись. Эта женщина напоминала ему ангела. Красивый… нежный… ангел… нет боли… только спокойствие. А потом он умер.

Глава 2

Гриффин кричал. И кричал.

Потом он кричал ещё громче. Никто не мог его услышать. Его тело лежало неподвижно. Казалось, будто его внутренности были удалены и заменены гигантскими валунами. Он весил чёртову тонну. Его веки были самыми тяжелыми.

Боль пронзила его до самого мозга, до самых костей, до самых суставов, до самой души. Она поглотила его целиком. Именно так он представлял себе ощущение ожога, когда кожа тает, как воск. Ощущения стали слишком сильными, и он снова закричал. Этот звук был заключен в его черепе, усиленный его собственным разумом.

Как бы плохо не было, по крайней мере, худшее позади. Боль была почти терпимой. Почти. Ощущение было такое, будто кто-то засунул ему в горло раскалённую кочергу. Это был не первый раз, когда ему перерезали горло, и уж точно не последний. Единственным утешением было то, что клинок не был серебряным.

Когда использовали серебро, вампир не всегда оживал. Это занимало несколько дней. Он не совсем понимал, что значит настоящая агония. Процесс, который проходил так долго, менял самцов. Выйти оттуда невредимым было невозможно. Разум оставался неповрежденным.

Даже когда он продолжал кричать, его мысли были заняты Лэнсом. Этот несчастный ублюдок. Он уже прошёл через это, и его опыт был самым худшим. Пять дней. Это было самое долгое время, когда вампир оставался мертвым и всё же воскрес. Неудивительно, что он был в полном беспорядке. Пять дней пыток — сущий ад.

Спазм. Да!!! Ему удалось пошевелить пальцем. Жгучая боль немного отступила, а потом вернулась с удвоенной силой. Его палец пульсировал. Это было похоже на то, как если бы наполненное кислотой сердце извергало ядовитую жидкость через палец.

Лучше поскорее покончить с этим. Гриффин поморщился. Настоящая гримаса, а не воображаемая. То есть мускулы на его лице действительно двигались. Это было больно!

Твою мать!!! Делать это было чертовски больно. Это ощущалось, будто его лицо горело.

Он зарычал, и ему показалось, что ещё больше той же самой разрушающей плоть кислоты скользнуло вниз по его горлу. Рычание перешло в стон, когда он напряг мускулы. Стон быстро превратился в болезненный рёв. Боль вспыхнула, как огонь, в который внезапно налили бензин. Сейчас его единственным утешением было то, что всё это скоро закончится.