Пара для медведя одиночки
Шрифт:
Неужели ее больше нет?
Неужели больше она не вбежит в дом и не крикнет: «Фимка! Догоняй!»? Не сорвется с места, чтобы он бросится за ней? Не начнет тормошить его утром: «Ну пошли за грибами! Дава-ай!» Не завизжит от радости, выиграв в карты в семейном поединке.
Ничего этого больше не будет…
Ни-ког-да…
И Славы нет… Нигде на этой планете… Больше нет Славы.
Вот почему Трофим и уехал от родителей,
Он больше не мог выносить то, как мать смотрела на него иной раз. Словно в ее голове прокручивались воспоминания о Славке… Каждый раз. Каждый день.
Об их совместных играх, пикниках, поездках. О том, как вся семья собиралась за большим столом в выходные…
Еще сложнее было терпеть, как отчим косился порой. Мол, где же ты, дочурка… Где ты…
Нет, он любил Трофима, ни разу не обидел: ни словом, ни делом, ни взглядом. Он научил юного вербера охотиться зверем и рыбачить по-человечески… Играл с ним в футбол, водил в школу…
Но есть вещи, которые чувствуешь помимо воли. Причем, даже помимо воли виновников этих ощущений…
Родителям вербер помогал, но виделись редко…
Его прозвали медведь одиночка.
Трофим был уверен – не найдет он свою пару! Зачем? Зачем нужна эта нервотрепка? Когда трясешься, каждый день боишься потерять? Когда сладость общения омрачается горьким страхом утраты? Каждый день, каждую минуту!
Обнимаешь и в глазах слезы. А вдруг… Что, если…
А перед внутренним взором все та же трасса, щебень, помятая машина… Нет! Только не это! Лучше уж одному!
А если пара, не дай бог, человек? И такое ведь тоже случается. Крайне редко, но, тем не менее, подобный вариант вовсе не исключен.
На такие случаи даже есть особенные инструкции ОПО.
Рем говорил: мол, если пара – можно посвятить в тайну оборотней.
Не-ет! Не надо Трофиму подобного счастья… Чур его! Чур!
Но счастье или несчастье не спрашивает – находит и вторгается в жизнь…
Вроде вот этой нэнги… на постели Трофима…
– Тим! Прекрати! – Матвей тряхнул вербера железной рукой. Даром, что волк. Силищи ему было не занимать. И не удивительно! В роду Матвея были медведи, вот почему они и сошлись с Трофимом. Волк приезжал к родственникам в поселение верберов. Там и познакомились. – Не давай себе раскваситься! Если хочешь ее вытащить, нужна холодная голова! Давай! Не смей раскисать!
Трофим встряхнулся, сфокусировался на старом друге.
В груди словно кошки раздирали плоть. Сердце металось в клетке из ребер как добыча от хищника.
– Чего? – уточнил Трофим, пытаясь привести себя в норму. Ну пусть не в норму – хотя бы немного уйти от той безнадеги, что накрыла вместе с воспоминаниями, поразила какой-то жгучей, все выедающей изнутри пустотой.
– Значит так. Пока мы ждем, давай-ка отвлекись на полезное.
– На что это?
– Я продиктую тебе подробные инструкции. Если все получится, она с неделю будет приходить в норму. Каждый день мои сотрудники станут приезжать и ставить капельницы. Физраствор, глюкозу, если понадобится – еще сыворотку. Но важен и уход. Я тебе сейчас все распишу, и ты должен будешь следовать моим инструкциям шаг за шагом. Нигде не ошибаться! Сможешь?
– Да!
Действовать – вот это было по плечу Трофиму. Отвлекало от страха перед тем, что нэнги… Переключало. Позволяло ощущать себя полезным, а не беспомощным куском мяса, который ждет решения фортуны.
Он запоминал наставления Матвея, намертво впечатывал в мозг, хотя старый друг расписывал все на бумаге. Тимофей мог воспроизвести каждое слово, каждую инструкцию по памяти.
– Я всегда на связи. Если вдруг что. Правильные параметры я тебе тоже написал. Вот тут, видишь?
– Угу.
– Так вот. Если что-то изменится за пределы этих данных сразу меня вызывай. Днем или ночью – неважно!
– Хорошо. Я буду следить за ней круглосуточно! Не сомневайся!
– Тогда я тебе подкину еще тоников. Ну сам знаешь, какие наши доблестные полицейские и ПОН используют на заданиях.
– Хорошо.
В другой раз Трофим отказался бы. Он и сам с усами. Сдюжит. Он не раз несколько суток не спал на задании. Но сейчас он готов был на любые перестраховки. На любые действия. На любые шаги. Даже наступить на горло собственной гордости альфа-оборотня. Даже совсем затоптать ее.
Лишь бы… Лишь бы… она очнулась и выздоровела.
Глава 3
Трофим
Неделя пронеслась для Трофима как один день. Ночами он дежурил возле постели нэнги, следил за дыханием, неотрывно проверял показатели. Днем немного кемарил, пока над пациенткой кружили неугомонные помощницы Матвея. Пока нэнги вывозили в соседние комнаты, чтобы сделать в «палате» влажную уборку и проветрить.
Дергал друга каждые несколько часов, если чудилось – нэнги побледнела, у нее слишком много испарины на лбу и висках, слегка изменился уровень кислорода в крови или еще что-то. Надо отдать должное – старый друг не упрекнул ни единым словом, ни разу не заговорил с раздраженной интонацией. Он знал, что такое пара для оборотня. Пара Матвея погибла, и он остался один на долгие двадцать лет.
Трофим едва улучал минуты, чтобы перекусить, принять душ и снова вернуться к дежурству. Иной раз обедал и ужинал прямо в импровизированной палате для нэнги.
Домработницу, что приходила три раза в неделю: готовила, убиралась, стирала, близко не подпускал к заветной комнате.
Каждая минута жизни Трофима была посвящена нэнги. Было тяжело, сложно, потому что каждую секунду он панически боялся потерять ее… Но было и хорошо… Она рядом, она дышит, ей вроде бы лучше. План Матвея сработал.
Старый друг раздобыл в общине нэнги еще крови драконов и пациентке ставили несколько дополнительных капельниц для переливания.
И все-таки почему-то Трофим ощущал, что еще никогда его существование не было настолько осмысленным, настолько цельным и правильным. Помогать ей, защищать ее, дышать ради нее… это казалось таким честным, таким настоящим…
Показатели улучшались день ото дня. Каждый раз, когда вербер замечал это, сердце подскакивало к горлу и хотелось прыгать, напевать какой-нибудь дурацкий мотив, обнять помощниц Матвея, что суетились вокруг пациентки. Ежедневно освежали ее обтираниями, делали какие-то массажи на дыхательные органы, ставили капельницы, меняли постель…