Пара для звезды. Таинственный адвокат
Шрифт:
С этими мыслями, осушив третий по счету бокал, он решительно придвинул к себе ноут.
Несколько раз Стивен начинал свое послание и снова удалял написанное. Ему никак не удавалось подобрать нужные слова. Он так много хотел им рассказать. О своем одиночестве, о пустоте, окружавшей его, о тоске по шуму городов. Когда он был «жив», то не мог себе позволить выйти на оживленную улицу из боязни, что его разорвут на мелкие клочки прежде, чем успеет произнести «Стивен Салливан – звезда». А теперь… Теперь не мог выйти на улицу из страха, что его узнают. Он хотел свободы, и что получил? Та же золотая клетка, вид сбоку… Никакой разницы… Ему даже поговорить не с кем. Ну не с охранниками же разговаривать, в самом деле. О чем? О бронежилетах? О чистке пистолета?
Он вздохнул и откупорил еще одну бутылку. На этот раз даже не стал искать бокал, который упал на пол. Просто поднес ко рту горлышко и опрокинул в себя содержимое…
После трех бутылок вина он понял, что написать письмо так и не сможет. Внезапно захотелось петь. Он тосковал по реву толпы, по сцене. «Поет, как ангел, а танцует, как дьявол». Кто так о нем сказал? Он не знал, но это было чертовски верно. На сцене он чувствовал себя и ангелом, и дьяволом. Знал, что стоит ему сказать хоть слово – и вся эта многотысячная толпа послушно исполнит его волю. Знал о своей власти над людьми. Стивен усмехнулся. Власть закончилась. Но тоска по сцене, по людям осталась… Дикая и неизбывная, не дающая спать по ночам, терзающая изнутри, как голодный зверь…
Он вдруг вскочил и ринулся к двери. Недопитая бутылка дорогого вина мягко упала на пол и покатилась по ворсистому ковру, впитывающему в себя остатки рубиновой жидкости. Ноутбук сиротливо лежал на краешке дивана, готовый того и гляди упасть.
Не соображая, что он делает, Стивен выскочил на улицу и неожиданно для себя самого заорал:
– Э-э-эй, вы слышите меня? Мне надоела тишина. Я хочу петь. Что ж, говорят, нет ничего невозможного. И что касается меня, это действительно так. И, мои друзья, вы еще ничего не видели…
Стивен орал во все горло свою песню. Его не волновало, услышит его кто-нибудь или нет. Язык заплетался, и пару раз он даже «дал петуха». Рассмеявшись этому обстоятельству, продолжил свой диалог с темнотой, которая не отвечала ему, как он ни старался.
– Люди-и-и… Слышит меня кто-нибудь? Отзови-и-ите-е-есь…
Из дома, наконец, выскочили разбуженные воплями охранники.
– Пойдемте в дом, мистер Салливан.
– Да идите вы… Задрали вы меня… Все задрало, слышите? Я хочу быть обычным человеком, делать что захочу… – Его голос сорвался на истерический визг, перешедший в рыдания. – Я к людям хочу-у-у… Я же человек, а не музейный экспонат… Не зверь в зоопарке…
Последние слова потонули в рыданиях. Охранники подхватили его и потащили в дом. У Стивена не было сил сопротивляться. Его уложили в кровать и оставили одного. Как ни странно, он заснул практически мгновенно – сказались напряжение последних дней, немалая доля спиртного и истерика несколько минут назад. Ему снился город, в котором он никогда не был…
Забытый в подвале ноутбук мягко сиял в темноте. На мониторе красовалась панорама Санкт-Петербурга…
***
Еве не спалось. Рядом, в паре метров от нее, на соседней кровати сладко посапывала сестра. Ева знала, что сегодня Юлиана тоже лишь притворяется: никто из них двоих не смог бы уснуть, зная, что ответ так и не пришел… Ответ от него. Ведомая каким-то шестым чувством, Ева при всем желании не могла представить на месте своего англоязычного собеседника серьезного адвоката, день и ночь сидящего в кабинете над кипой различных деловых бумаг. Удивительно, но вместо него воображение рисовало совсем другие, куда более знакомые и любимые черты… «Остановись, – сказала самой себе она, – в письмах не было ничего такого, что могло бы дать тебе право даже мечтать об этом». И тем не менее в голове вихрем крутился рой безумных фантазий. Вот он сидит, слегка закусив нижнюю губу, у монитора и пишет послание, предназначенное только двум девушкам, – им – и никому больше.
«Так, хватит…» Сердито встряхнув плечами, Ева окликнула сестру:
– Ты не спишь?
Ответ с соседней кровати последовал незамедлительно:
– Нет, конечно… Знаешь, о чем я сейчас подумала?
– Знаю, – по голосу Евы было понятно, что она улыбается, – мы обе понимаем, что это бред и маразм, но представляешь, как это было бы здорово – получать мейлы от него!
– Да еще с комплиментами и похвалами, – ухмыльнулась Юлиана. – Пойдем, проверим почту, может, ответ все-таки пришел.
Через пару минут сестры в одних ночных рубашках и босиком стояли у монитора. Окошко в правом углу не мигало, и новых сообщений в ящике по-прежнему не было.
– Может, он занят? Все-таки в США сейчас день, он, наверное, работает.
– Хм, знаешь… Мне сейчас кое-что показалось странным. – Юля придвинула к себе ноутбук, села и открыла переписку.
– Что именно?
– Смотри. Первое письмо пришло рано утром по нашему времени, значит, в США был вечер. Окей, поехали дальше. Второе пришло в обед, у них примерно полночь. Ну, может, с бумагами засиделся. А потом… вуаля, находим третье. Когда мы его получили?
Ева круглыми глазами смотрела на Юлю.
– Что за черт?
– А я о чем? Если письма к нам приходят днем, у них глубокая ночь. Причем ответы приходят довольно быстро, в течение часа. Неужели адвокат сидит всю ночь в интернете в ожидании нашего ответа? Это же бред.
– Может, у него бессонница?
– А может, он совсем не в США, а гораздо ближе? И поэтому почти нет разницы во времени.
– Ну, может, по делам приехал.
– Все может быть… – Задумчиво кусая губы, Юля автоматически почесывала за ухом Найгеля, который увидел, что хозяйка встала, и заполз к ней на колени. – Но что-то мне подсказывает, что дело здесь нечисто. Ладно, давай спать. Завтра вставать рано.
Сестры разбрелись по кроватям. Найгель залез Юле под бок, и она, обняв его, уснула. А Ева долго еще смотрела в потолок, обдумывая слова насчет времени отправки сообщений. Тут и правда что-то не стыкуется…
***
«Господи, как болит голова… Оторвать бы ее и выбросить». Стивен с трудом поднял голову от подушки и поморщился. Он мало что помнил из того, что произошло вечером. Как он вообще оказался в своей постели? Попытался сосредоточиться, но острая боль, пронзившая голову, помешала. Услышав звук открывающейся двери, он повернулся. Вошел Том, начальник службы безопасности, его единственный друг, которому Стивен позволял вольности.
– Ну что, как мы сегодня себя чувствуем? – с издевкой спросил телохранитель, присаживаясь на стул рядом с кроватью.
– Ой, Том… не ори ты ради бога… Голова раскалывается.
– Я еще и не начинал орать, – хохотнул Том. – Ты чего это устроил?
– А что я устроил? Я почти ничего не помню.
– А что ты вообще помнишь?
– Ну… я был в подвале, пил вино и… – Так, нельзя говорить, что он пытался написать письмо. – Лазил по интернету.
– И сколько бутылок ты выпил?