Пара, в которой трое
Шрифт:
В танце родилась ставшая знаменитой проходочка, которая у всех вызывала смех. Потом я выяснила, что такая проходка не наше изобретение, но обычно в русском танце партнеры идут навстречу друг другу, а мы пошли рядом, к зрителю лицом, оттого она стала выглядеть совсем по-другому.
Надо признаться, я испытала облегчение, когда после сезона 1983 года из спорта ушли Наташа с Ростиком и Лена Гаранина с Игорем Завозиным. Татьяна Анатольевна постоянно держала нас в соревновательном климате. Внимание тренера распределялось в группе поровну, наше лидерство ею, наверное, сознательно никак не подчеркивалось. Возможно, это и хорошо, когда есть конкуренция, но для меня она стоила слишком больших эмоциональных сил. Без
В Одессу одновременно с нами приехал на гастроли «Современник», и Татьяна Анатольевна пригласила на первый прокат свою приятельницу Галину Борисовну Волчек, главного режиссера театра.
Волчек села наверху, далеко от Татьяны Анатольевны. Мы показывали части программы. Наконец, дело дошло до проходки. Я смотрю на Галину Борисовну, сохраняя серьезное выражение лица, как этого требует танец, и вижу, что она начинает хохотать в полный голос. Я не выдерживаю и тоже начинаю хихикать. Все дружно: «Эх ты, актриса, раскололась!..»
Андрей. Конец 1983 года так сложился: за что мы ни брались, все шло хорошо. Даже произвольный танец к новому сезону рождался с непривычной легкостью. За три-четыре дня определился его рисунок, а дальше поддержки, проходочки возникали с шуточками и смехом. Наташа счастливая после свадьбы, у меня появился Андрюха. Жизнь прекрасна.
Мы готовились к борьбе с англичанами, смотрели их программы. Татьяна Анатольевна выступала с разоблачительными статьями по поводу нарушений ими правил. Потом она сказала: «Зачем я это делала?» Но действительно, в олимпийский год программа чемпионов изобиловала отклонениями от танцевальных правил. И кто бы был против, если после них всем бы разрешили подобные вольности? Нет, загнули правила еще круче, приняли кучу новых запретов и, главное, стали вдвойне придирчиво следить, чтобы никто ничего не нарушил. Так что англичанам дали возможность «погулять». Не хочу в этом копаться.
Мы хорошо выступили на чемпионате Европы. Мне нравилась наша программа вся целиком – от пасодобля в оригинальном танце до ярких костюмов в произвольном. После обязательных танцев один судья из девяти поставил нас первыми, а двое поделили первое место между нами и Джейн с Крисом. Основные нарушения у них большей частью пришлись на невидимые зрителям обязательные танцы – они даже позиции в них поменяли. И подобное революционное новшество арбитры в танцах англичанам позволили.
Спустя несколько лет я за собой стал замечать некий консерватизм. Например, к вопросу об обязательных танцах: если их отменят – тогда исчезнут критерии в судействе. Все сведется к одному – нравится или не нравится. Может, надо дать волю в произвольном танце, а ограничить запретами оригинальный? Мастерство же проверяется исключительно в обязательных танцах. И так думаю я совсем не потому, что всю жизнь мучился с «обязаловкой», а теперь хочу, чтобы другие помучились…
После первенства Европы я не сомневался – мы ничуть не хуже чемпионов. Мы в Сараево ехали бороться, но знали: нам выиграть Олимпиаду не дадут. Если б они еще год выступали, мы бы их, наверное, «зацепили». Я, во всяком случае, знал, как с ними надо соревноваться. Уже потом мне Дин сказал, что они волновались за предолимпийский сезон, а на Играх не переживали. Их, конечно, в последний год не тронули, а мы к настоящей борьбе подошли только в Сараево.
Олимпиада там прошла и для нас совершенно спокойно. Я остался доволен результатом: с восьмого места Лейк-Плэсида переместиться на второе в Сараево – прогресс. Сейчас мне ясно – то было счастливое для меня время. После выступления к нам спустился из ложи VIP председатель Госкомспорта. Я сидел в раздевалке, ожидая вызова на пьедестал, когда меня вытащили в коридор. Председатель нас с Наташей поздравляет, кто-то рядом говорит: «По-моему они достойны звания». Председатель с этим мнением соглашается, и тут же кто-то передает ему значки «Заслуженный мастер спорта СССР». Я чуть не разревелся. Получить «заслуженного» я даже не мечтал, тем более в 1984 году. Я же еще не знал, потяну я дальше или нет. Если в Лейк-Плэсиде я, как и Зайцев, ныл: «Скорее домой!», то в Сараево четыре дня до показательных выступлений пролетели незаметно. Я с удовольствием гулял, ходил на хоккей, смотрел, как соревнуются конькобежцы. В Сараево я сдружился с Владимиром Круговым, а через пару месяцев он переехал в наш дом на Петрозаводской у метро «Речной вокзал», мы стали соседями.
Наташа. Перед чемпионатом Европы говорили, что наша произвольная программа ничуть не хуже, чем у Торвилл и Дина. Их знаменитый танец, поставленный на «Болеро» Равеля, далеко не всем нравится. Я видела его отрывки по телевизору, и мне танец показался медленным и неспортивным. Людмила Пахомова перед Играми говорила, что у нас приличные шансы стать первыми, что мы в отличной форме и у нас прекрасная танцевальная программа. Татьяна Анатольевна настроилась на победу. Но когда в Будапеште я увидела рабочий прокат «Болеро», то сорвала в этот день свою тренировку. Катались они классно, и танец великолепный, никуда от этого не денешься.
Но на соревнованиях я пришла в себя, и произвольный танец нам удался. Когда мы его откатали, ко мне подошел Шрамм и сказал, что мы выглядели ничуть не хуже. Было приятно, что мы хотя бы приблизились вплотную к чемпионам: год или два назад об этом даже разговор не возникал. А тут подходили, поздравляли иностранцы, даже поклонники Торвилл и Дина. В общем, в единодушном недавно мнении появилась какая-то трещина. И впервые за оригинальный танец один арбитр поставил нас на первое место. Прежде никакой борьбы не получалось. Мы стояли вечно вторыми, иногда, правда, нас пытались спихнуть на третье место. Судья из Франции, которая впервые попала на чемпионат Европы и с ходу поставила нас первыми, после такого отчаянного поступка четыре года не судила на международных турнирах.
Тяжело мне пришлось в Сараево. Далеко от деревни каток «Зетра», долго к нему ехать, тренировки давались нелегко. Единственная отрада в том, что наш произвольный танец мне нравился. Я считала, что и оригинальная программа у нас хорошая, мы, как говорится, чувствовали в ней конек. После первого дня выступления на Олимпиаде сидим, ждем итогов. Заканчивают Торвилл и Дин. За обязательный танец, «Вестминстерский вальс», они получают шестерки. В обязательных танцах высший балл за десять лет до Сараево получила, по-моему, только Пахомова. Мы с Андрюшей переглянулись. Все ясно. Хорошо катались англичане, что говорить, но не высший балл.
Спустя день начинаются соревнования в оригинальном танце. Мы выступили, нас поздравили, мы получили свои оценки, наверное, в основном 5,8. И вместо того чтобы отдыхать, я поперлась по старой памяти смотреть соревнования у мужчин. А на следующий день я накаталась на тренировке до предела. Выхожу утром в день соревнований на тренировку и падаю. Поднимаюсь – и снова падаю. Правда, Татьяна Анатольевна сказала, что и Дин на тренировке тоже все время валился, видно, силы и у него подошли к концу.
Произвольную программу я откатала ужасно, спасибо Андрюше, который меня довез до финиша. К концу программы я впала в невменяемое состояние. На видеозаписи вроде все нормально, но это автоматизм сработал. Но разница между тем, с каким шиком мы демонстрировали свой танец, и тем, что происходило в последний вечер в «Зетре», – огромная. Я была в ужасе от того, как выступала на Играх. Через день успокоилась: никто не дал бы нам первого места, никто бы не смог нас опустить на третье, мы заняли свое второе место.