Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник)
Шрифт:
– Надо посылать истребитель, – вмешалась в диалог людей компьютерная система помощи управления эсминцем и анализа ситуации. – Иначе они нас растерзают.
– Систему тоже перепрограммировал? – почти спокойно поинтересовался у комиссара Черненко. – Заставил подсказать нужное тебе решение?
Мулат вспыхнул, насколько это было возможно при цвете его кожи, и выдохнул:
– Да как вы смеете! Я докажу! Кровью смою оскорбление!
– Чьей кровью? – ядовито спросил Мезенцев.
– Своей! Только своей! И ты, Аня, увидишь! Вот!
Комиссар рванул с груди информационный накопитель
Аня взяла фигурку недоверчиво, словно боялась, что та ее укусит.
– Только отпускать тебя нельзя, даже если ты чист, как младенец, – заявил Рокотов. – Боевых вылетов мало, не тренировался давно. Я полечу.
– Ты командир! – резко возразил Черненко. – Без тебя нас тут всех перебьют.
– Если капитан покидает корабль, товарищ Смыков остается старшим офицером и берет командование на себя, – заметила Аня, которая, конечно, в силу юного возраста и идеологической наивности не могла поверить, что комиссар предал интересы Родины, но всё же понимала двусмысленность ситуации.
Вроде бы высказывание девушки было чисто информативным, но слова сказаны таким траурным тоном, что становилось ясно – возможность признать командиром Смыкова она решительно отвергает.
– Дура! Я тебя люблю! – прокричал комиссар.
– Что? – опешила Рассадова.
– Я докажу! Всем вам докажу, что я не предатель! Увидите! Поставьте на «МиГ» программу самоликвидации, которой будет управлять Рокотов! Предам – убейте!
– Здравая мысль, – заметил Черненко.
– Ничего здравого, – лязгнул зубами Мезенцев. – Он взорвет «МиГ» вместе с «Удалым». Не успеет отойти на приличное расстояние и жахнет по нам. А если мы его взорвем, то сами подорвемся.
– Мичман, вы забываетесь! – рявкнул Смыков. – Я офицер, я коммунист! Вы сильно пожалеете о ваших словах!
Мезенцев истерически расхохотался. Искусственный интеллект корабля между тем забубнил:
– Атака с правого борта! Атака с правого борта!
– Пустить противоторпедные ракеты! – приказал Рокотов. – Всем выполнять свои действия согласно штатному расписанию! Перебранку прекратить!
Анечка заплакала. Можно сказать, первый настоящий бой. И сразу такой… Не место женщинам в армии. Хотя идут они за космической романтикой, следуя чувствам патриотизма и не задумываясь о последствиях.
– Я в «МиГ», – сообщил Смыков. – Я спасу вас, Аня! Помните меня!
– Буду помнить, Владлен Марксович, – покорно, но без энтузиазма пообещала девушка.
Рокотов вновь окинул взглядом дисплеи. Пиратские «скорпионы» разделились, намереваясь ужалить танкеры, а десантный бот пока болтался в отдалении. Даже один «МиГ» мог переломить ситуацию. Без него – крышка.
И если даже комиссар предатель, который хочет похитить один из истребителей «Удалого» – хуже не будет. Но если Смыков сможет навязать «скорпионам» бой, положение в корне изменится в пользу советской группировки. Потому что два «скорпиона» «Удалой» уничтожит без труда. А действия других свяжет маневренный «МиГ».
Корабль едва слышно тряхнуло – одна из торпед обнаглевшего «скорпиона» взорвалась неподалеку, осколки ударили в метеоритные компенсаторы.
– Командиру «МиГа». Атаковать цели, заходящие сзади! – приказал Рокотов.
– Выполняю, – отозвался комиссар.
– Скафандр надеть не забудь, – пошутил капитан.
Понятное дело, как забраться в кабину пристыкованного к эсминцу снаружи «МиГа» без скафандра? Хотелось сказать Смыкову на прощание что-нибудь доброе. Может быть, в последний раз видятся. И, может, он ни в чем не виноват… Но получилось только неуклюже пошутить.
Комиссар с лязгом отстегнулся от своего кресла и поплыл к выходу из рубки. Еще один щелчок, свист воздуха, проникающего в герметично закрытое помещение, – обстановка в рубке накалилась как в прямом, так и в переносном смысле, давление нужно было выровнять – и мулат исчез в недрах эсминца. Оставшиеся в рубке быстро переглянулись. Нет, ничего хорошего им судьба в ближайшее время не сулила.
Если всё пройдет отлично и караван отобьется от пиратов, комиссар припомнит им сомнения в его добропорядочности. Мезенцева так вообще уголовное дело ждет. И остальным жизнь медом не покажется… Если Смыков окажется предателем, приятно будет ощутить себя проницательными, но, скорее всего, торжество будет длиться недолго – до первой пропущенной торпеды. Если комиссар погибнет в бою, их за это по головке не погладят. А если все они погибнут… Тут и говорить не о чем!
В любом случае, на отдых в Крыму или на Сахалине, не говоря уж о Болгарии, в этом году рассчитывать не приходилось. На тринадцатую зарплату тоже. Получение очередных званий откладывалось на неопределенный срок – приказы подписываются только с согласия комиссара. Даже спецпайки нерадивым бойцам вполне могли урезать. Кто не работает, тот не ест, истина общеизвестная. А в условиях неравномерного распределения дефицита без спецпайка в космофлоте служить невесело… Пусть и включены в корзину всего-то две бутылки «Хванчкары» вместо доступного всем и каждому портвейна «777», палка сырокопченой финской салями, пятидесятиграммовая баночка лососевой икры да две банки зеленого горошка…
– А ведь попали мы в переделку, капитан! – подытожил общее настроение Черненко. – Союз как, подмогу пришлет?
– Приказов и указаний пока нет, – отозвался Рокотов. – Как только я объявил тревогу, командование флота было извещено. С учетом задержки сигнала, сообщение они уже получили. Но ведь на него еще и отреагировать надо. Да и откуда поблизости наши корабли? Мы тут одни.
– Командир, ты коды уничтожения в «МиГ» ввел? – поинтересовался Мезенцев.
– Коля, не истери, – вздохнул капитан. – Разберусь я… Ввел, как без этого? Доверяй, но проверяй.
– Он не должен предать, – выдохнула Аня. – Все-таки жаль, что мы его недооценивали.
– Его командование зато оценило, – хмыкнул Черненко. – И еще оценит. Не переживай.
«Удалой» тряхнуло по-настоящему – «МиГ» снялся с подвески и отошел от борта эсминца.
Самый близкий к каравану «скорпион» шарахнулся в сторону. А комиссар не растерялся. Рванул по его следу так, что инверсионный след вытянулся в тонкую нить.
– По крайней мере, эсминец он теперь не взорвет, – заметил Мезенцев.