Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник)
Шрифт:
Он отшатнулся. Вдавил кнопку спейс-джампера. Тот понимающе завибрировал и понес Вову прочь, всё дальше и дальше от мертвого арийского пилота, умершего нехорошей смертью. К заветной цели – блоку хранения кислородных колоколов.
То разгоняясь импульсом, то притормаживая скобой, Володя двигался из темноты к освещенной солнечным светом части станции, и на душе его было покойно и светло. Он мысленно повторял, раз за разом, что нужно сделать тельфером и буром, резаком и вручную, и был уверен – справится.
Джампер последний раз подтолкнул Володю вперед и затих. Вова вытянул руку, целя скобой в
Володя подтянулся, зажмурился, пережидая, пока настроятся светофильтры, и открыл глаза.
Шлюза не было. Не было бокса для хранения кислородных колоколов. Не было их самих. Не существовало больше магнитного тельфера, инвентарных шкафов и хранящихся в них шарошек диаметром шестьсот миллиметров. Вместо всего этого была лишь огромная, покрытая копотью оспина. Воронка, оставшаяся после взрыва от меткого арийского выстрела.
Неприятный шершавый ком подкатил к горлу. В носу защипало. Вове вдруг стало мучительно стыдно перед ребятами, которые, конечно же, справились бы с задачей куда лучше него, стыдно перед товарищем батальонным комиссаром.
– Что ж ты, боец? – сверлил он Вову въедливым прищуром. – Ты же так хотел стать кем-то особенным. И вот на тебе. Что ж ты так, а?
– Товарищ командир, – начал было оправдываться Вова, но вдруг вспомнил, что и капитана Околышева больше нет.
Нет никого. Только Вова Петрушин и мертвый арийский пилот за спиной.
Володя развернулся и, стараясь как можно аккуратнее использовать скобу, двинул обратной дорогой.
Спейс-джампер мертвого арийца был пуст. Покойник железной хваткой вцепился в скобу, и Вове пришлось потихоньку отрезать ему большой палец. Теперь было две скобы, но таблетка от страха перестала работать. Страх проснулся и уже грыз Вову изнутри.
«Правая рука. Подтянуться. Вытянуть левую. Сжать кулак. Прилепить скобу. Ослабить жим правой. Отлепить скобу. Подтянуться. Левая рука».
Стало трудно дышать. Пот градом тек по лицу, струился по бокам. Сердце колотило под ребра. Страх пытался вывернуть желудок наизнанку.
– Подтянуться. Вытянуть правую руку, – повторял Вова, карабкаясь в темноте по телу «подковы» туда, где маяком мигал свет в рубке управления.
Володя уже не чувствовал тела. Оно могло подвести Володю и выпустить скобу. Оно стало деревянным.
– Железным, – говорил Володя страху. – Я стал механическим бойцом. Уходи! – приказывал он, но страх не подчинялся. А Володя повторял дальше: – Сжать кулак. Прилепить скобу. Ослабить жим правой. Отлепить скобу. Подтянуться.
Механический боец карабкался к изгибу «подковы».
– Ту-тук, – громыхало внутри него механическое сердце.
– Ту-тук, – повторяли магнитные скобы, лязгая об обшивку станции.
Володя из последних сил подтянулся и вогнал скобу прямо под стекло иллюминатора. Иллюминатор был большой и сегментный, размером во всю рубку управления. Он заменял ей потолок и часть стены, чтобы капитану «Ленинца» хорошо было видно планету, которую Родина призвала его защищать.
В моргающем свете аварийного электричества Вова разглядел лицо капитана. Тот сидел пристегнутым в кресле перед главной вычислительной машиной, задрав голову. Даже отсюда, снаружи, Володе было видно, что лицо у него такое же, как и у арийского пилота. Того, что отдал Вове свою скобу. Того, который хотел сдаться советской армии и спасти свою жизнь, но попал под луч непонятного арийского оружия и умер нехорошей смертью. Капитан сидел в кресле, закинув голову и уронив руку. Под ней на полу лежал ворох бумаг.
– Я пришел уже, – прошептал Вова. Слезы душили его и не давали кричать. – Я сейчас.
Володя распалил резак и стал прожигать металлические полосы, что держали мозаику сегментного иллюминатора. Сделаны они были с выдумкой и красиво, так что в центре получалась советская пятиконечная звезда. Невидимая рука помогала Вове и выдавливала изнутри треугольники стекол. Она тоже хотела, чтобы Володя поскорее справился со своим делом. Как можно раньше. Прежде, чем закончится воздух в скафандре китайского лифтера.
Подождав, пока из проделанного отверстия вылетит последний клочок бумаги, Володя нырнул внутрь и грохнулся об пол. Он встал на карачки, подполз к креслу. Поднялся и обессиленно рухнул прямо на колени капитану. Резиновыми пальцами тронул кнопки вычислительной машины. Ее экран ожил.
– Введите код доступа, – вспыхнул он.
Володя не знал кода. Он помнил только цифры, которым научил его товарищ батальонный комиссар. Научил давно, казалось, в другой уже жизни.
Вова набрал первые восемь. Потом следующие. Потом еще.
Перед ним снова возник комиссар Околышев и укоризненно покачал головой.
– Я не ошибся, товарищ капитан, – прошептал Вова.
– Код доступа введен, – подтвердила главная вычислительная машина орбитальной станции «Ленинец».
Володя откинулся в кресле и заколотил в машину остальные цифры. Теперь они все были в ней. Все девятьсот шестьдесят.
Володя сидел перед огромным стеклянным окном, в центре которого была вырезана пятиконечная звезда. За окном медленно вращалась кумачовая планета. Ее поверхность шевелилась от миллионов трепещущих на ветру флагов, что держали миллионы людей. Они разом вышли на улицы и площади, чтобы поприветствовать Вову. Поздравить его с победой. Они пели песни и кричали «ура!».
А где-то внизу, под Вовиными ногами, мерцала сиреневым червоточина межпространственного перехода. Величественно выплывали из нее дредноуты краснознаменного флота, ряды и шеренги советских истребителей, сухогрузы с бойцами, припасами, оружием и патронами. На мостиках стояли их отважные капитаны и держали под козырек, приветствуя Вову.
Ему не нужно было смотреть туда. Он просто знал.
Евгений Гаркушев
Имя для эсминца
Три тяжелых танкера мчались сквозь черноту космоса, выстроившись в цепочку. Капитаны экономили энергию на противометеоритной защите, так необходимой в поясе астероидов. Идущий в хвосте каравана старый танкер «Георгий Димитров» – первопроходец трассы Юпитер – Луна – уже пару раз попадал в передряги при одиночных полетах. Теперь его надежно защищала тяжелая громада самого крупного универсального транспортника Солнечной системы и Советского Союза «Путь к коммунизму». В тени гиганта терялся и малотоннажный танкер «Лунная радуга».