Парад комедиантов
Шрифт:
– Мы с братом Жаком ходили купить вина…
– Хотели согреться, очень уж продрогли, – пояснил брат Жак, розовый от смущения. – Однако же, отец мой…
Комтур снова его перебил:
– Мало вам, что с утра были пьяны?
Братья смиренно опустили глаза.
– Но я сейчас тут не затем, – продолжал граф, – чтобы отчитывать вас за пьянство, на то еще будет время. Сейчас хочу спросить о другом: почему вы отправились сами, коли так продрогли, а не отправили в винную лавку прислугу? – И поскольку рыцари, потупя взоры, молчали, поторопил их: – Я жду немедленного ответа, нечего раздумывать над каждым словом!
– Она бы не пошла… – выдавил из себя брат Жак.
– Прислуга? – удивился комтур. – Она что, сиятельная графиня?
– Она бы не пошла, – пояснил брат Пьер, – потому что хозяин лавки все равно бы не отпустил для нас в долг.
– Ясно, – криво усмехнулся Литта. – Должно быть, уже изрядно ему задолжали. Славную, как я погляжу, ведут жизнь в Санкт-Петербурге монахи Ордена!.. Но почему же он вам-то в долг отпустил?
– Это было не в долг, – угрюмо ответил брат Пьер. – Я отдал ему золотую цепь.
– Бог мой, орденскую цепь?! – вырвалось у комтура.
– Но мы бы выкупили ее у него! – поторопился вставить брат Жак.
– Вскорости непременно бы выкупили, – подтвердил брат Пьер.
– Из каких же это интересно денег, если вы, как тут говорят, в долгах что в шелках? – желчно спросил граф.
– Но… – сказал Пьер.
– Но… – сказал Жак.
Комтур топнул ногой:
– Клещами из вас вытаскивать?!
– Но император, мы так поняли, теперь милостив к рыцарям Ордена, – первым нашелся с ответом брат Пьер, – и мы полагали, что дела Ордена скоро поправятся.
– Они уже поправились, – сухо сказал комтур. – Но именно дела Ордена, а не пьяниц, кои числят себя его монахами. И если вы разумели, что я стану сорить деньгами, чтобы мои монахи пьянствовали безо всякого стыда, то вы, Господь тому свидетель, пребываете в сильном заблуждении. Будучи казначеем Ордена, говорю это вам со всею твердостью, чтобы вы не спустили в винной лавке всю одежду в уповании на то, что я стану ее выкупать. – С этими словами он повернулся к фон Штраубе: – Пойдемте из этого гнезда разврата, мой сын. Теперь, когда мы кое-что прояснили, нам с вами есть, пожалуй, о чем поговорить.
Оставив совсем поникших рыцарей, они покинули дом и уселись в ожидавший их экипаж. Литта приказал кучеру ехать на Фонтанку, где обретался отец Иероним, затем обратился к фон Штраубе:
– Ну и что вы на все это скажете, сын мой?
– По-моему, все достаточно подозрительно, – проговорил барон.
Литта чуть заметно улыбнулся.
– И что же именно? То, что братья пьяницы? Этим, я думаю, было бы трудно вас удивить. Однако вы их все-таки подозреваете. Что ж, я слушаю ваши резоны, а сам возьму на себя роль адвоката дьявола – это зачастую весьма помогает выявлению истины. Итак…
– Они вполне имели возможность, – сказал фон Штраубе, – опередить нашу карету (мы ведь ехали неспеша), подстроить мне ловушку, на обратном пути купить вина и со всем этим обернуться до нашего к ним визита.
– Все так, – согласился Литта, – но хочу вас все же предостеречь. Имели возможность – вовсе не означает, что они это в действительности проделали. Хотел бы услышать от вас более веские подозрения.
– А вы обратили внимание на то, как они держались? Они не могли скрыть, что смущены и даже испуганы; надеюсь, вы заметили это.
– Да, сие безусловно, – кивнул граф. – Но причину их смущения можно, поверьте, объяснить и совсем иначе. По праву адвоката дьявола придержу это на финал… Слушаю вас дальше – ведь вы еще что-то наверняка заметили.
– Вино, – сказал фон Штраубе. – Вы обратили внимание, что за вино стояло на столе?
– Не вы одни столь наблюдательны, – улыбнулся комтур. – Да, это была бутыль “Вдовы Клико”. И какой же, интересно, вывод вы отсюда сделали?
– Вывод – что они были не искренни. Они сказали, что купили вина, дабы согреться. Но “Вдова Клико” не греет вовсе. А это самое дорогое из французских вин, и приобретать его только ради согревания тела способен лишь глупец. Для этого подходят многократно более дешевые русские напитки.
– Bravo! – воскликнул граф. – Оказывается, вы и в подобных материях разбираетесь, мой Штраубе!.. Нет, нет, я сие не в укор вам говорю, а напротив – воздавая должное вашей наблюдательности. Но простите, что перебил. Я весь внимание, крайне любопытно слушать вас.
– “Вдову Клико”, – продолжал фон Штраубе, – сколь мне известно, пьют, празднуя успех. И если они были уверены, что их ловушка оправдала себя и я мертв – то вот вам и повод для празднества. Не думаю, чтобы у них имелись какие-то собственные причины меня убивать, они это могли сделать только по чьему-то указанию, и уж наверняка не бесплатно. Тут можно и цепь заложить в расчете на деньги, которые не замедлятся.
– И снова же bravo! – похвалил его комтур. – Весьма убедительные рассуждения… Но… – вздохнул он, – к сожалению, они чрезвычайно однобоки. Я не берусь утверждать, что вы не правы, однако же надо посмотреть на все и с другой стороны, без того истина неминуемо ускользнет. Те же самые наблюдения позволяют сделать и совсем иные выводы, и действия братьев могли быть куда менее преступны, хотя, увы, тоже греховны. Что касательно меня, то я больше склонен именно к такому объяснению.
– Что вы имеете в виду? – спросил фон Штраубе.
– Что ж, начнем со “Вдовы Клико”. Вы изволили заметить, что его пьют, желая отпраздновать успех. Но упустили то, что его также называют напитком любви. Впрочем, будучи монахом, вы могли этого и не знать.
– Вы хотите сказать, – смутился фон Штраубе, – что они ждали женщин?
– Ах, sancta siplicitas22! – воскликнул комтур. – Да зачем им женщины?! Разве вы не слыхали о прочной связи между мужчинами?! Разве вы не видели, какие взгляды бросают друг на друга братья Пьер и Жак?!