Парад нескромных декольте
Шрифт:
– Да это я торопилась, в столовой не доела… выбросить собиралась…
– На пижаму, да? Она уже и не ваша вовсе! Ну надо же – всю прям измяла! А я в ней хотела к ужину спуститься…
Клавдия и впрямь все время нервно комкала пакет с ночной одеждой. Худющая дама, видимо, сказала уже все, что знала, потому что выдернула пакет из рук Клавдии Сидоровны и прижала к животу.
– У вас и правда нет сигаретки? – на прощание еще раз спросила она и, махнув рукой, устремилась к себе в палату.
Клавдия тоже поспешила к себе. Надо было срочно
Собралась Клавдия на счет «раз». А уж выскочить из больничных покоев и вовсе было делом плевым.
Клавдия Сидоровна ехала в такси и пялилась машинально в зеркальце заднего вида.
– Женщина! Если вы еще раз скорчите мне рожу – не посмотрю на ваш возраст и высажу посреди дороги! – вдруг обозлился молоденький водитель.
Клавдия пришла в себя и уставилась в окно. Вот ведь нервный какой водитель попался. Ну, есть у нее такая особенность – дергать лицом, когда она о чем-то серьезно размышляет, так это от того, что мыслям в мозгу тесно, вот на щеки и выскакивают. А парень сразу на тебе, «высажу»! Нет, неуважительная молодежь пошла, никакого почтения к больному человеку!
Еще в подъезде ее встретила громкая музыка, которая доносилась прямиком из собственной квартиры Клавдии Сидоровны. Сыщица решительно открыла дверь ключом, промаршировала в комнату и оторопела – без любимой супруги Акакий с родственниками устроили замечательный бардак. Пустые салатницы, серые кусочки колбасы, рыбные консервы, красиво украшенные пучком засохшей петрушки, и пять разнокалиберных бутылок украшали стол. Возле стола в медленном танце топтались Катерина Михайловна с Петром Антоновичем и Татьяна, любимая соседушка, с Акакием.
– Я не поняла… – наливалась свинцовой яростью Клавдия. – А это еще что тут за оргии?!
Акакий отпрыгнул от партнерши, точно теннисный шарик. Татьяна принялась глупо хихикать и поправлять прическу. А Петр Антонович, который вздремнул на плече своей дамы, от голоса любимой невестки бодро дернул плечом и мгновенно забыл о Катерине Михайловне.
– Клавочка! Вот радость-то! А то я тут один пляшу, пляшу… Как ваши камешки? – принялся порхать старичок.
Он даже любезно подскочил к магнитофону и выдернул вилку из розетки – очевидно, голос Клавдии Сидоровны хотел слушать без музыкального сопровождения. Та же такого внимания к своей особе не заметила, не оценила, а сверлила супруга долгим, недобрым взглядом.
– Акакий, черт возьми! Я требую объяснения – что ты устроил в мое рабочее отсутствие?!!
– Клавочка, тут вовсе не Акакий, тут вовсе даже я виновата, – кокетничая с хозяйкой, принялась объяснять Татьяна. – У меня
– А где дань уважения ко мне? – не собиралась успокаиваться Клавдия. – Почему, скажи на милость, твой день рождения надо было устраивать у нас, да еще и в мое отсутствие? Ты что, не можешь найти себе ухажера? Что ты все к моему законному спутнику жизни лепишься?
– Ой, ну какие ухажеры, не понимаю? Тут появился один… красивый… Неделю за мной ухаживал, в театры водил, а про загс ни словечка. Говорит, что я его еще не полюбила как следует, что ему хочется исполнять все мои желания, быть незаменимым, но к законному супружеству он, мол, еще не готов. Скотина, да? Вот я и решила – наставлю ему с Акакием рога, и пусть потом локти кусает. Правда же?
Клавдия еще не совсем поняла, правда или нет, зато Акакий уже оскорбленно кричал:
– Ни фига себе! Татьяна Олеговна, это кому вы собираетесь рога ставить? Ухажеру вашему? Ну молодец! Он, значит, потом меня на гуляш порубит, и она счастливо отправится с ним в загс… Ну я вобще фигею!
– Акакий, бросьте, не берите в голову, – отмахнулась кокетка. – Не дурак же он, понимает: кто ж с вами по доброй воле шашни крутить станет, так только из глубокой мести. Он вас не тронет.
– Он, может, и не тронет, а вот я… – медленно закатывала рукава нежная супруга.
Вечер получился кровопролитным. Не то чтобы жена оказалась до крови охоча, просто нервы у несчастного главы семьи не выдержали, и у него открылось кровотечение из носа. Татьяна поспешила домой, подальше от нервного кавалера, Катерина Михайловна послала Петра Антоныча в аптеку, а сама уселась возле сына с горчичниками. В общем семья объединилась возле несчастного Акакия, и мир был восстановлен.
Уже вечером, когда Петр Антонович во время сериала, будто невзначай, уложил свою узловатую длань на колено невестки, Катерина Михайловна бодро воскликнула:
– Петя! Нам надо оставить молодых наедине. Пусть подружатся как следует. А мы с тобой посетим кинотеатр!
Спорить с подвыпившей на соседском «дне рождения» Катериной Михайловной было делом безнадежным, и Петр Антонович безрадостно повиновался.
Оставшись наедине с милым, Клавдия вовсе не стала укреплять дружбу, а ринулась к телефону:
– Алло! Жора, срочно приезжай! Что значит – поздно? Я вовсе не понимаю этого сло… Да в какую больницу, я уже дома! Конечно, я все узнала! Нет, ну не все, но… Надеюсь, ты уже в машине?
Неизвестно, где был Жора, но приехал он довольно скоро.
– Здрассьте, Клав… Ой Акакий Игоревич! Это кто-то на вас напал, что ли? – оторопел он, видя, как хозяин дома плетью валяется на диване, высоко задирает голову и комкает окровавленный платок.
– Никто на него не нападал. Просто я выразила свое недовольство, – закрыла тему Клавдия.