Шрифт:
ПАРАДИГМА АЛИНЫ СТАВНЕВОЙ
(Из серии "Приключения Ольги Герцен")
Часть первая: Ловцы обезьян.
Глава первая. Кувшин заблуждений.
(о том как два мудреца рассуждают о вещах, в которых абсолютно ничего не понимают)
Он сошёл с электрички на маленькой станции, располагавшейся в пятидесяти километрах от Осаки. Несколько минут постоял, вдыхая неповторимый запах сырой земли, смешанный с ароматом цветущих трав. Небрежным взглядом окинул знакомый с детства пейзаж: аккуратные поля засеянные
«Как мало в Стране Начала Солнца осталось таких мест», - подумал он.
Каябуки-но сато - деревня тростниковых крыш, пожалуй, последний островок прошлого, чудом уцелевший в эпоху извергающих тонны смога мегаполисов. Рано или поздно и эта деревня изчезнет без следа, как многое исчезло за последние годы.
Задвинув в самый дальний уголок сознания щемящее чувство тоски, он быстро зашагал по асфальтированной дороге в сторону поселения. Каябуки-но сато состояла из примерно пятидесяти, в основном одноэтажных домов, крыши которых по старинной традиции были покрыты сухим тростником, который в изобилии рос по берегам протекающей рядом речки. Пройдя мимо маленького придорожного храма, он оказался на центральной улице. Все вокруг в этот полуденный час казалось вымершим и безлюдным. Лишь откуда-то с окраины, от реки, раздавался монотонный звук работающего двигателя. Нужный ему дом располагался в центре поселка. Оставив ботинки на пороге, он привычно открыл низенькую дверь, которая не запиралась даже на ночь. Миновав довольно тесную прихожую, он оказался в просторной гостиной.
В противоположность своему внешнему виду, внутри дом представлял собой причудливую смесь старинного деревенского жилища и современного хайтека. Татами на полу сочетались с вполне современным компьютерным столиком и офисным креслом, а средневековый очаг в полу посреди комнаты - с огромным плазменным телевизором на стене.
Войдя в гостиную, он громко произнёс: «Тадайма», что означало «я дома».
– «Окаеринасай», - донеслось из соседней комнаты.
На пороге появился пожилой седой человек, одетый в светлые шорты и когда то синее, а теперь изрядно выцветшее поло.
– С возвращением сын, - поприветствовал он вошедшего.
– Давно не виделись. Мужчины сдержанно, по современному, пожали друг другу руки.
– Ты голоден?
– спросил пожилой.
– Да папа, извини, что доставляю тебе хлопоты, но я голоден и очень устал с дороги.
– Пустяки, ты же знаешь, что я всегда рад тебя видеть. А с тех пор как умерла твоя мама, я места себе не нахожу. Мне здесь очень грустно и одиноко. Никогда не думал, что старость застанет меня дома. Впрочем, не буду тебя утомлять своими проблемами. Сейчас, что-нибудь приготовлю, - с этими словами старик ушёл на кухню.
– Акайо, так звали сына, задумчиво пришёлся по комнате, словно вновь узнавая обстановку в которой прошло его детство, потом присел за низкий столик у окна, прямо на пол, на одну из маленьких подушечек, которые были разложены вокруг него.
Спустя несколько минут вернулся отец. В руках у него был уставленный тарелками серебряный поднос. Он осторожно переставил тарелки на стол и снова удалился. Через некоторое время он появился вновь, захватив с собой табако-бон - большую деревянную шкатулку с принадлежностями для курения. Во время обеда, состоявшего из вареного риса, маринованной рыбы и натто - бобов, заправленных соусом, отец и сын почти не разговаривали. Лишь закончив с трапезой и раскурив трубки они приступили к непростому для обоих разговору, который откладывали до последней возможности.
– Значит, ты решил?
– Да отец, но ведь это было наше общее решение, которое мы с тобой приняли ещё десять лет назад. Теперь время настало.
– Знаю, тогда я дал слово, а слово Акиро Сато из
– Воины?! Ты никогда не задумывался, отец, сколько зла причинили наши предки другим людям?
Акиро невольно улыбнулся, - ну вот, опять ты за своё.
– Не слишком ли ты увлекся идеей искупления фантомной вины наших предков? Я прожил гораздо больше, чем ты, и знаю больше, чем ты. Войны и несправедливость будут существовать всегда. Важно другое - остаться честным в бесчестье, справедливым в несправедливости.
– Честь и бесчестье что стоит между ними только клинок, - негромко произнёс Акайо.
– И все же, отец, мы должны это сделать. Одна из наших заповедей гласит: «Проявляй великое сострадание и помогай людям». Не понимаю, что тебя беспокоит?
– Мне трудно объяснить это с помощью слов, знаешь сам, я больше привык выражать свои мысли математическими формулами. Но у меня есть ощущение что мы с тобой совершаем большую ошибку.
– Любой мудрец может ошибаться, но если так рассуждать, то зачем тогда, что-то делать.
– «Сару мо ки кара отиру», - ответил отец старинной японской поговоркой, - даже обезьяны иногда падают с деревьев.
– Может, ты прав. Хочешь, расскажу одну притчу?
– Да отец, - откликнулся Акайо.
– Однажды в деревне появился бродячий торговец и объявил жителям, что он будет покупать у них обезьян по десять медных монет. Жители, видя как много обезьян обитает в окрестных лесах, забросили свои участки и принялись их ловить. Торговец накупил сотни обезьян по десять монет, но количество обезьян стало уменьшаться и ловить их стало все труднее. Тогда торговец поднял награду за поимку каждой обезьяны до двадцати медных монет. И люди снова отправились ловить обезьян. Вскоре риса и овощей в деревне стало совсем мало, и крестьяне стали потихоньку возвращаться на свои поля. Торговец поднял цену до пятидесяти монет. Однако ему необходимо было отъехать в город по своим делам, и он оставил вместо себя помощника.
Помощник собрал всех жителей деревни и предложил им сделку: «Взгляните на все эти клетки с сотнями обезьян, которые вы уже поймали. Я готов уступить их вам всего по тридцать монет, а когда вернется торговец, вы продадите их ему по пятьдесят за штуку!».
Жители деревни подумали, посчитали, потом собрали все свои сбережения, набрали долгов и скупили всех обезьян на по тридцать монет. После этого они никогда уже не видели ни торговца ни его помощника. Зато у глупых крестьян остались большие долги и совершенно ненужные им обезьяны.
– Акайо невольно рассмеялся, - хорошая притча, но я знаю её.
– Профессора в университете рассказывают ее студентам на лекциях в университете, посвящённых основам теории криптовалют. Я понимаю, что ты хотел сказать: обезьяны - это биткоины, а мы с тобой - бродячие торговцы. Только все не так. И ты и я - достаточно богаты, чтобы позволить себе не зависеть от власти денег. Но от операций с биткоином мы с тобой - люди, создавшие систему, не получаем ничего. В данном случае цель в другом - восстановить справедливость. Создать общество, свободное от диктатуры жадных корпораций, наживающихся на простых людях, а в будущем избавить человечество от последствий экономических кризисов, войн, голода. Биткоин уже перевернул мир, но это только начало. Мы на пороге открытия, которое позволит изменить историю человечества. Твоя формула гениальна! Кстати, я провёл предварительные рассчеты на университетском вычислительном комплексе. Конечно скорость вычислений не та, нужно на порядок больше, но результаты ошеломляют. Отец! Тебе удалось то, что ещё не удавалось никому. Ты сумел создать парадигму справедливости, которая определит развитие социума на сотни, а может быть и тысячи лет. Это можно сравнить с изобретением колёса или водородной бомбы. И на последнем этапе ты готов отказаться от своей мечты?