Парадокс Лапьера
Шрифт:
– Видимо, кто-то из техников его по ошибке оставил там, когда чинил проводку, – предположил робот.
– Откуда ты знаешь, что техники починили нам проводку? – с прищуром утонила Беккер.
– Платформа просканировала поверхностные системы, чтобы определить источник ошибки.
– А, точно, – кивнула Сэм, вспоминая, что андроиды были куда более нанотехнологичными, чем люди.
– На самом деле, просто аварийная сигнальная лампа в грузовом отсеке перестала мерцать.
– Снова умничаешь? – хмыкнула Саманта, глядя на своего компаньона, который садился на соседнее кресло по правую руку.
– Ехидничаю, – подколол офицера Эдинсон.
Девушка слегка улыбнулась. Запустив двигатель и услышав мягкий женский голос бортового компьютера: «Сверхсветовой двигатель запущен», Беккер включила внешнюю связь фрегата.
– Центр, это SLF-R Фалькон, готовы к взлету, – четко
– Принято, Фалькон, взлет разрешен, – произнес диспетчер космопорта в ответ.
Девушка положила обе руки на голографическую панель управления, которая несколькими минутами раннее возникла перед ней. Парой уверенных движений Саманта провела по одному из двух сферических колец и летун, после отстыковки со шлюзом, мягко взмыл вверх, набирая скорость и высоту. Через семь минут они уже преодолели стратосферу, выходя в экзосферу на ближнюю орбиту.
Как только фрегат достиг Луны, девушка с необыкновенной легкостью вздохнула. Она невероятно любила космос, ту свободу, что он давал. Миллионы километров пустоты, в которой ты мог побыть наедине с собой и своими мыслями, где вокруг были лишь бесконечные россыпи звезд и планет. Многие из тех светил, что таинственно поблескивали из далеких темных уголков вселенной, были давно мертвы, а их свет, преодолевая далекие расстояния, все еще шел до Земли, пытаясь запечатлеться в памяти людей еще на многие тысячи лет.
– Офицер Беккер, – раздался голос из коммуникатора, – передаю полетный план и координаты планетоида ML1260-ZW на ваш бортовой компьютер, для сохранения максимальной производительности ядра, рекомендую придерживаться стандартной скорости до преодоления Плутона. После выхода за пределы Солнечной системы рекомендуется ускорение до трех тысячи пятисот.
– Спасибо, М.А.М.А. Полетный план получен. Придерживаемся рекомендованной скорости, – ответила Саманта.
– Удачи вам.
Это фраза прозвучала с неоднозначной интонацией, будто бы она проявляла беспокойство? Но это вряд ли было возможно, ведь М.А.М.А., как и Эдинсон, была искусственным интеллектом. Точнее, она была куда более совершенной и имела в разы больше полномочий, нежели обычный военный андроид. Корпорация потратила немало сил, денег и времени, чтобы создать подобный суперкомпьютер. Сервера, на которых базировалась платформа М.А.М.ы, находились в мичиганском офисе Спейс Юнайтед и были буквально самым грандиозным проектом, который задумывала Корпорация. Ее вычислительная мощь была так велика, что она могла управлять несколькими крупнейшими станциями в Солнечной системе, направлять приказы андроидам, а также встраиваться в любой пилотируемый аппарат на всей территории Корпорации. Поначалу всем казалось, что такая авантюра не сможет сойти с рук Спейс Юнайтед, ведь после системной ошибки андроидов, повлекшей беспорядки и массовое недовольство общества, создание подобного синтетического разума и наделения его практически полной свободой, было каким-то абсурдом. Однако инженеры Корпорации сделали что-то невероятное, поставив на кон, вероятно, будущее всего человечества. М.А.М.А., хоть и могла называть себя в личном падеже, иметь свое мнение и волю, но была ограничена в коде лишь одним: главная цель – благо людей. Эта фраза могла быть понята искусственным интеллектом по-своему, но вот уже пять лет все работало именно так, как это задумывали создатели. По той причине, что эта система по итогу стала материнской практически для всего, где использовался искусственный разум, ее прозвали М.А.М.А. Однако поскольку юристы Спейс Юнайтед прекрасно понимали весь спектр проблем и последствий, которые их рано или поздно могли настигнуть, было принято решение оставить этот проект в частичной тайне. По какой-то причине эта многолетняя ложь действительно сработала. Большинство людей считали М.А.М.у лишь продвинутым виртуальным интеллектом космических станций, а военные, знавшие об истинном происхождении синтетического разума, были обязаны молчать. И, возможно, флот все-таки взбунтовался бы против таких кардинальных нововведений, но мегакомпьютер уже сотни раз помогал справляться пилотам в экстренных ситуациях, по типу крушения кораблей, ведения боевых действий и принятия сложных решений, посему со временем доверие к искусственному интеллекту все же появилось. Только программисты Корпорации не так сильно уповали на благие намерения своего творения, зная, что однажды, гипотетически, что-то могло пойти не по плану. На этот случай существовал так называемый «красный код», это был специальный файл, при запуске которого, главные программные коды М.А.М.ы блокировались, полностью останавливая все процессы ее синтетического разума.
– Эд, озвучь полетный план, – попросила Сэм своего механического компаньона, переключая кнопки на приборной панели.
Эдинсон тут же вывел
– Все стандартно, через пять часов Фалькон должен покинуть пределы Солнечной системы, входя в межзвездное пространство системы Альфа, через тридцать два часа полета будет преодолен рубеж зеленой зоны на границе с газовым скоплением системы Гамма. Там мы будем обязаны пройти пограничный контроль поста Кеплер-9. В желтой зоне не рекомендуется ускорение больше трех тысяч, поэтому остальные шестьдесят четыре часа уйдут на то, чтобы добраться до системы Дельта. Однако М.А.М.А. сделала пометку о том, что путь фрегата пролегает через квадрат пятьдесят один в системе Гамма, это зона подконтрольна станции Параг, поэтому могут возникнуть проблемы с местными контрабандистами. Если изменить траекторию полета в обход квадрата пятьдесят один через орбиту Нарратуса, то мы потеряем около двух с половиной часов, однако это будет более безопасно.
– Хм, – задумалась девушка, – на Параге заправляет Джоттар, если его, конечно, еще не убили свои же, поэтому мы в случае чего сможем договориться с местными, – поделилась своими мыслями вслух Саманта.
– Это будет представлять угрозу жизни офицера, – тут же выдал андроид, поворачивая голову к Беккер.
– Не будет, я знаю подход к Джоттару.
– А если станция подконтрольна другому человеку? – все не унимался робот.
– Тогда будем импровизировать на месте, – с энтузиазмом и ироничной улыбкой выдала девушка.
Похоже, что ответ был исчерпывающим и синтетический разум Эдинсона не стал задавать лишних вопросов.
Фразу «Это будет представлять угрозу жизни офицера» Саманта слышала из уст своего товарища, наверное, чаще других, так как была той еще авантюристкой, не ища легких путей, как говорили на Земле. У андроида, как и других его собратьев, было два главных приоритета программы: сохранение жизни офицера-оператора любой ценой и беспрекословное подчинение приказам. В программе робота был заложен протокол, в критичных ситуациях угрозы жизни оператора, андроид мог активировать боевой режим, в котором становился настоящей машиной для убийства.
Военные машины собирались на заводах Корпорации определенным образом, их оболочка, состоящая из специальных черных матовых пластин-панелей, закрывала внутренние биокомпоненты по типу человеческой кожи, но были в сотни раз прочнее, состоя из современнейших сплавов металла и сверхпрочного пластика, делая своих носителей устойчивыми к экстремально высоким и низким температурам, а так же полностью водонепроницаемыми. Такое решение было обусловлено в первую очередь возможностью длительного пребывания андроидов на планетах с агрессивной внешней средой. Особенность строения ног давала роботам возможность переносить воздействие высокой гравитации, развивать большие скорости при беге, а также выдерживать падения с больших высот. В характеристиках модели Эдинсона было указано, что максимальная допустимая высота падения без потери прочности конструкции – пятьдесят метров, что примерно было сопоставимо с высотой здания в шестнадцать этажей.
Благодаря работе таких специалистов, как мисс Браун, андроиды получили максимально похожую на человека внешность, дабы снизить так называемый «эффект зловещей долины», именно поэтому роботы могли покрывать внешние панели синтетической кожей, тактильно практически не отличимой от человеческой, за исключением полного отсутствия всякой растительности везде, кроме головы, ресниц и бровей. Еще одной обязательной отличительной чертой каждого робота было наличие круглого датчика-индикатора на лбу. Он имел три соответствующих цвета: зеленый, оранжевый и красный. Каждый из них показывал разную степень загруженности программных процессов. Например, красный цвет означал либо критичную нагрузку на платформу, когда ионное ядро андроида перегревалось при экстремально нагрузках, либо при сбоях в программе, когда робот получал противоречивые команды от оператора и системы. Сэм лишь единожды видела индикатор Эдинсона красным, когда андроид ожидал приказала, а офицер по привычке сказала ему: «Решай сам».
Было забавно, но многие военные задавались одним и тем же вопросом многие годы: были ли роботы полной копией людей до мельчайших деталей или все же имели анатомию кукольного Кена? Офицер Беккер, слыша где-то подобные разговоры среди мужчин-военных, всегда думала, что такой интерес был связан в первую очередь с тем, что внешность андроидов по праву можно было назвать эталонной: точеные фигуры, идеальные лица без единого изъяна и ровная осанка. Быть может, именно совокупность этих факторов заставляла некоторых мужчин слегка комплектовать, а посему и задаваться вопросом, а были ли роботы так безупречны во всем. И если быть откровенными до последнего, и сама девушка пару раз задумывалась об этом, но лишь в сугубо научных целях, конечно же.