Парадоксы Младшего Патриарха
Шрифт:
Нет уж, мастер Дайр Кинтар. Незачем врать себе. Если кто до утра и не угомонится, так это ты.
Потому что не те байки я надеялся услышать.
Ну почему я все время на что-то надеюсь?
Слышал я все те байки, которыми младший ученик Дайр Тоари угощал сегодня обмирающих от любопытства мальчишек. Слышал, и не раз. Иные не далее, как вчера, например, а многие – так и не по одному разу. Мне ли не знать, отчего школу нашу за счет королевской казны содержат? Старшему ученику, преемнику мастера, историю школы полагается знать. Знал я ее, назубок знал. И про войну последнюю наслышан. И про то, какой опасности подвергался его величество. И как вся школа в полном составе полегла, как один, но грудью закрыла все, что закрывать полагается. От всей школы только пять человек
Дайра Кинтара, например.
Слышал я все это, и не один раз. Но я-то другое хотел услышать. Не знать мне покоя, пока я в точности не сведаю, где был и что делал бывший мастер Дайр Тоари до того, как воплотиться в младшего ученика Дайра Тоари.
А вот об этом, как на грех – ни словечка.
И зачем я, спрашивается, яблоню штанами полировал? Чтобы опять – в который уже раз – выслушать историю нашей школы и помянуть всех ее ныне покойных патриархов? Извольте – если им без этого в мгиле спокойно не лежится, так я готов помянуть их хоть сейчас. Неторопливым злым помином. От первого до последнего или от последнего к первому, подряд или вразбивку – несущественно. Только бы поскорей. Чтоб душу не застили. Чтобы не о давнем прошлом Дайр Тоари поведал, а о делах недавних… нет, я и в самом деле дурак.
Потому что надеялся…
А какие надежды выдержат прикосновение тяжкой руки мастера Дайра Тоари?
В бытность свою младшим, а потом и старшим учеником Кинтаром я в первую голову отучился надеяться. Мастер Дайр оделял меня щедро всем. Всем, чего можно пожелать. Всем, о чем даже и мечтать себя считаешь недостойным. Больше, чем я мог надеяться. Но никогда, никогда я не получал от мастера Дайра того, на что я надеялся.
Нет больше мастера Дайра. Есть младший ученик Дайр Тоари. Но с какой стати ему менять былое обыкновение? Довольно и того, что сам он поменялся.
Нет, лучше бы я съел спокойно свой ужин – и на боковую. Куда бы как пользы больше.
Впрочем, оно и сейчас еще не поздно.
И только потом, когда я, раздосадованный пустопорожним подслушиванием у окна, доедал свой остывший ужин, в голову мне пришла чрезвычайно странная мысль.
Если раньше в ответ на мою смиренную надежду заполучить плеснелую корочку горелого хлебца мастер Дайр неизменно вручал мне пышный румяный пирог… даже когда я и не понимал этого… то почему я решил, что сегодня все вышло иначе?
Нет больше мастера Дайра. Есть младший ученик Дайр Тоари. Но с какой стати ему менять былое обыкновение? Довольно и того, что сам он поменялся.
* * *
Странные, однако, шутки шутит с человеком усталость. На ногах не стоишь, веки так и слипаются… а едва приляжешь – и словно какой-то немыслимо вредный бесенок так и распяливает глаза изнутри, не дает им сомкнуться. Тело хочет спать – а ополоумевший от утомления разум упрямо бодрствует, словно созерцание сведенного судорогой бессонницы собственного тела – это такое дивное зрелище, что его нипочем нельзя пропустить. И ведь
Уснул я хорошо за полночь. А пробудился часа через два от силы, по прежнему утомленный – и решительно неспособный заснуть. Никакой сонной одури в голове, наоборот – отвратительная сухая ясность. Мысли отчетливые, как за мгновение перед обмороком. Вот только мгновение это все длится и длится, и пронзительную отчетливость не заволакивает милосердным туманом.
Что мне мастер Дайр в свое время говаривал? “Если ты такой дурак, что напился пьян – воспользуйся этим состоянием. Если ты такой дурак, что даже напиться пьяным не додумался – воспользуйся и этим состоянием. А если ты не можешь воспользоваться любым своим состоянием ко своему благу – значит, ты не боец.”
Ладно же. Воспользуемся. Я, конечно же, не пьян – и тем более не трезв. Но я все равно воспользуюсь. Грех не воспользоваться… ведь утром, незадолго до рассвета, прибежит Тхиа с моим завтраком, потом я пойду проводить занятия, потом усядусь на яблоне и стану байки слушать… а эти несколько часов принадлежат мне и только мне.
Тебе было интересно, когда тренируется учитель – да, мастер Дайр Кинтар? Вот ты и получил ответ на свой вопрос.
Поеживаясь от ночной прохлады, я затворил за собой дверь и отправился на площадку, где мы давеча с Тейном плясали с ветром канона. Как же росистая трава щекочется… брр. Может, лучше… хотя нет. Не лучше. Не пойду я в зал. Довольно и того, что мне придется поутру вести туда учеников: изобилие росы предвещает жаркий день – но и туманное утро. А я, по правде говоря, не люблю ощущать под ногами гладкие доски пола. Нет, не пойду я в зал. Вон какая ночь лунная – хоть крупинки соли в щепоти пересчитывай. Все видать до малейшей мелочи.
Каждую травинку.
Каждую росинку.
Каждую капельку пота на теле младшего ученика Дайра Тоари.
Я остановился, как вкопанный. Даже в тени схорониться не догадался. Да что там спрятаться – я и дыхания своего не утишил, а ведь такой опытный воин, как Дайр, в ночной тишине обычное спокойное дыхание услышит наверняка.
Но он не обернулся.
Услышал?
Не услышал?
Не знаю.
Но уж увидел-то он меня наверняка. Я стоял пень-пнем, не в силах пошевелиться, весь с ног до головы облитый лунным светом… но младший ученик Дайр Тоари не повернул головы.
Не до меня ему было.
Младший ученик Дайр Тоари тренировался.
Нет, но если бы он исполнял тот же “Ветреный полдень” или еще какой хитромудрый канон со всем присущим ему мастерством – я бы это понял. После изнурительной обыденности повседневных тренировок вновь нырнуть в радугу подлинного мастерства, хотя бы и тайком, ночью, когда не видит никто… это я бы понял.
А того, что предстало моим глазам, я понять не мог.
До черного пота, с упорством истинного мастера, Дайо отрабатывал приемы, способные смутить разве что самого зеленого новичка. Принять основную боевую стойку. Вернуться в исходное положение. Вновь принять боевую стойку. Прямой удар. Исходное положение. Принять боевую стойку… И вновь, и снова, и опять. У меня разум мутился от его завораживающе медленных движений. Потому что – да, они были медленными. Как у всякого новичка. Как у начинающего, который обязан наблюдать каждое свое движение, покуда оно не войдет в его кровь и плоть, не станет частью этой плоти… но ведь Дайр Тоари – никакой не новичок! Или…
Медленно.
Боги, до чего медленно.
Я задохнулся – до того нестерпимым кощунством показалось мне это зрелище. Медленно, словно в дурном сне, клубились змеи мышц. Медленно сжимались и растягивались белые арканы шрамов. Медленно…
Больно… как же больно.
Словно я снова стою под ударами боевого ремня, и они сыплются на меня, тяжелые и неотвратимые, и каждая основная стойка – удар, и каждый возврат из нее – удар, и вот я уже снова давлюсь собственным невплеснутым криком, и падаю, падаю, глотая пыль… и стою, почему-то стою, и роса щекочет мои босые ноги. А младший ученик Дайр Тоари отрабатывает основное положение. Медленно и очень внимательно. Как и полагается новичку.