Парадвайта. Основы кашмирского шиваизма

Перевод с хинди и английского языка В. Дмитриевой

Настоящее четвертое издание русского перевода «Основ кашмирского шиваизма» посвящается светлой памяти Баладжиннатха Пандита (Б. Н. Пандита) – выдающегося знатока кашмирского шиваизма и носителя практически исчезнувшей ныне традиции кашмирских пандитов, сочетавшей блестящие академические знания с непрерывной йогической практикой.

Этим уникальным сочетанием определялась и принятая в среде кашмирских брахманов особая интерпретация текстов, описывающих опыт йогинов многих поколений в виде мистических формул или же в форме философских трактатов. Философия в Индии никогда не была сухой схоластикой, не мыслилась в отрыве от жизни, суть которой понималась как практика непрерывного осознанного усилия самопознания. Поэтому дошедшие до нас освобождающие тексты требуют

ключа гораздо более изысканного, чем самое глубокое знание санскрита, поскольку создавались они прежде всего как руководство к действию для практикующих разных уровней [1] . Таким бесценным ключом и владели кашмирские пандиты, прославившиеся в Индии и за ее пределами высоким интеллектом и утонченностью знаний, передаваемых древней йогической традицией.

Кроме русского перевода книги Б. Н. Пандита «Основы кашмирского шиваизма», в настоящее издание вошли также переводы статей Пандита и статьи переводчика, посвященные индийским темам, в том числе выдающимся святым Кашмира – Лаллешвари, Шри Рамджи и Бхагавану Гопинатхджи.

Монистическая школа кашмирского шиваизма берет свое начало в Шива-агамах или тантрах, которые, как принято считать, имеют, как и веды, божественное происхождение и по форме представляют собой беседу Шивы, или одного из его проявлений (например, Бхайравы), и Дэви, или Шакти. Эта школа известна также как парадвайта (абсолютная, наивысшая), или пратьякшадвайта (прямая, непосредственная) недвойственность. Кашмирский шиваизм, безусловно, признает авторитет вед, но скорее в социально-бытовом аспекте, в то время как предпочитает методы, предписанные агамами, для скорейшего духовного роста и достижения высшей цели человеческой жизни – мокши. В этой традиции считается, что тантрические методы наиболее плодотворны в условиях нашей эпохи – Кали-юги.

Шрути предписаны для Крита-юги, смрити – для трета-юги, пураны – для двапары. Для Кали-юги – только Агамы [2] .

Школа абсолютного теистического монизма с развившейся позднее необычайно богатой философской литературой сложилась в долине Кашмира к VIII веку н. э. Она основывалась на уже широко распространенном в Кашмире своде тантрических сочинений – ранее упомянутых агамах – и повседневных тантрических практиках кашмирцев. Кашмирские йогины осмыслили заново содержание бесед небожителей, представленных в агамах, и открыли в них универсальные законы мироздания и особенности человеческой личности, жизни и свободы.

Необходимо заметить, что Кашмир уникален по своей природной красоте, которая лишь подчеркивается сменой четырех времен года – необычным для Индии явлением. Посещающие Кашмир путешественники неизменно описывали его как «земной рай». В своей книге „Kashmir as it was“ Фрэнсис Янгхасбанд приводит слова Бернье, первого европейца, увидевшего этот край, который говорит, что «красота Кашмира превзошла все, что только могло представить себе самое пылкое воображение» [3] . Высокие горы обеспечивали надежную защиту от вражеских вторжений, удобная система ирригации создавала все необходимые условия для жизни, освобождая от чрезмерных насущных забот, а утонченная красота природы настраивала на поэтический и созерцательный лад. Оставаясь одновременно йогинами и домовладельцами, адепты кашмирского шиваизма открыли методы садханы, не требующие суровой, монастырской дисциплины. Возможно, исключительно позитивный взгляд кашмирского шиваизма на устройство вселенной, отсутствие в нем аскетического самоистязания и доступность его практик для всех, вне зависимости от касты, пола и социальной принадлежности, возникли во многом благодаря уникальным природным особенностям этого края. Кашмир представлял собой Индию в миниатюре: в нем сосуществовали, обогащая и вдохновляя друг друга, представители самых различных религиозных течений. Развиваясь на протяжении веков в контактах и спорах с другими философскими школами и творчески освоив многое из уже существующих систем, кашмирский шиваизм разработал свою собственную уникальную онтологию и методику йогических практик. Известно, что один из величайших мастеров кашмирского шиваизма – Абхинавагупта (X–XI вв.) – обращался к мудрости учителей различных вероисповеданий, сравнивая себя с пчелой, собирающий нектар многих цветов.

Неудивительно, что в таком центре религий, наук и искусств, в прекрасной долине, окруженной снежными горами, могла родиться философия, открывшая и утвердившая изначальную гармонию вселенной и совершенную ее тождественность Абсолютному Сознанию. Внутреннему взору кашмирских йогинов открылось устройство мира, и в основе мироздания они увидели всепронизывающую божественную красоту Абсолютного, вечно созидающего Сознания.

Кашмирские шиваиты не считают окружающий нас мир иллюзорным или погрязшим во зле и страданиях. Проявленный мир, индивидуальное «я» и Высшая Реальность для них одно целое. Индивидуальное «я» – неотъемлемая часть Абсолютного Сознания, пронизывающего мир, создающего, сохраняющего и разрушающего его. Более того, это обособленное «я» может слиться с Высшим Сознанием, а точнее, вспомнить, узнать свое изначальное единство с Абсолютом. Одна из основных доктрин кашмирского шиваизма – доктрина узнавания (пратьябхиджня). Мир с его постоянной изменчивостью, радостью, болью, упованиями представляется величественной игрой Шивы, выступающего сценаристом, режиссером, актером и зрителем одновременно. Шиву можно сравнить и с художником, пишущим безначальную и бесконечную картину, сюжет которой, творец, его кисть и краски – одно. Когда нисхождение божественной благодати и собственные устремления приводят к осознанию единства «я» с вселенским Я, исчезают разъединение, одиночество и страдание. Весь бесконечно разнообразный мир становится источником блаженства, и его превращения и проявления воспринимаются как свободная игра Абсолютного Сознания, которым наше индивидуальное сознание изначально и сокровенно является.

«Разве может заблуждаться или пребывать в печали зрящий Единство?» [4]

Кашмир, самый северный штат Индии, был и остается особым, довольно замкнутым миром, изолированность которого только усилили военные действия, не прекращающиеся там с 1989 года из-за давнего спора между Индией и Пакистаном. Антииндуистские настроения и волна насилия против кашмирских пандитов, хранителей древней традиции, вынудили их покинуть долину Кашмира и переселиться в более безопасные места, такие как соседний Джамму и Дели. Из трех тысяч семей пандитов, живших в районе Барбар-Шах Шринагара, осталось лишь три. Дома пандитов или захватывали, или вместе с библиотеками разграбляли и сжигали, так пропали бесследно многие бесценные рукописи. Крупицы знания сохранились в некоторых кашмирских семьях, благополучно переселившихся из долины. Согласно легенде, Абхинавагупта, предвидя печальную участь Кашмира, ушел вместе с учениками в XI веке в пещеру неподалеку от Шринагара, из которой больше не выходил. По словам Б. Н. Пандита, еще совсем недавно, до событий 1989 года, в Шринагаре и его окрестностях можно было встретить удивительных садху и йогинов, встреча с которыми сегодня – дело особой неземной удачи и накопленных устремлений вверх. Надо заметить, что даже во времена Абхинавагупты, во времена своего расцвета (X–XI вв.), трика практически не выходила за пределы Кашмира и, возможно, отчасти потому, что адептов ее прежде всего интересовало раскрытие природы Я, а не собственная популярность. Сколько безымянных йогинов, не писавших книг и не имеющих ашрамов и толп последователей, но всецело поглощенных поиском подлинной свободы духа, могло скрываться и скрывалось в неприступных кашмирских и тибетских горах!

Река Джелум, Шринагар, Кашмир, 2000

Основные тексты трики были изданы в Индии в серии KSTS (Kashmir Series of Text and Studies). В Америке, Западной Европе, а также в Индии выходили переводы некоторых из них. Тем не менее кашмирскому шиваизму не уделяется должного внимания даже в самой Индии, где зачастую эта школа не включается в сборники, посвященные классическим даршанам, или философским системам. Частично это объясняется не всегда адекватным отношением к тантрической традиции per se в среде индийских брахманов, основной предмет изучения которых неизменно лежит в «чистой» сфере вед и грамматики. В некоторых штатах Индии до сих пор сохраняется предвзятое представление о тантре как о «нечистых» методах стяжания всевозможных земных благ, сил и удачи, нежели подлинного духовного поиска. Иногда тантра ошибочно ассоциируется с магией, колдовством и в лучшем случае с приобретением психофизических способностей, поднимающих заурядного человека над повседневностью. На Западе понятие «тантра» было особенно искажено благодаря движению Нового Века (New Age), в котором оно невежественно вырывалось из контекста древней целостной системы мировоззрений с ее сложными практическими методами и зачастую сводилось к так называемому «тантрическому сексу». Возможно, что такое забавное искажение лишь служило традиционно необходимому сокрытию тантрических таинств от непосвященных [5] . Некоторые индийские и европейские авторы (например, англичанин Джон Вудрофф, известный также под псевдонимом Артур Авалон, много сделавший для распространения тантрических учений на Западе) воздают должное этой традиции, знакомят с ее текстами, стараясь разъяснить ее не всегда доступную современному человеку символику, мировоззрения и устремления. Несмотря на официальную опалу, тантра занимает весьма значительное место во многих семьях и ашрамах Индии. Ее методы, как правило, хранятся в тайне, описаны специальным «сумеречным» языком (сандхи бхаша) [6] и используются и передаются из поколения в поколение – от учителя к ученику.

В. Дмитриева и Б. Н. Пандит. Джамму, 2002

По мнению некоторых духовных наставников Индии, а также европейских индологов, школа трики представляется вершиной индийской философской мысли, по выражению известного духовного учителя Индии свами Муктананды, «главной драгоценностью ее короны», а также апогеем индийского тантризма в целом. Несмотря на исследования американских и европейских индологов – Ньоли Р., Сандерсона А., Дичковского М., Бёмер Б., Мюллер-Ортега Э., Паду А., Силбюрн Л., Тореллы Р. – и переводы некоторых текстов трики, в России о ней известно довольно мало, хотя в последние двадцать лет академический интерес к ее изысканной философии заметно возрос. В этой связи можно упомянуть имена таких российских индологов, как Н. В. Исаева, В. П. Иванов, С. В. Лобанов, О. Н. Ерченков, С. В. Пахомов.

Книга Б. Н. Пандита может представлять интерес как для индологов, так и для всех, кто чувствует родство с Индией и ее духовной традицией. Глубина и метафизическая изысканность философии и практики кашмирских йогинов переданы чрезвычайно ясным языком, доступным для понимания современных читателей.

Хотелось бы, чтобы это издание помогло сохранению великой древней традиции, знакомство с которой, возможно, укажет читателям выход из состояний неуверенности, одиночества, неудовлетворенности и депрессии, свойственных современному человеку. В этой традиции считается, что уже сам по себе пробудившийся интерес к ней свидетельствует о милости и благодати (ануграхе) Шивы. В текстах трики говорится об особом глубоком изумлении (висмая), которое переживает йогин, открывая все новые уровни внутренней Вселенной, недоумевая, как он мог быть прежде вовлечен в горестный цикл перерождений. Пусть эта книга поможет вам совершить такие открытия.