Параллели семейных уз
Шрифт:
– Лео… - она попыталась отвернуться. Ее лицо было мокрым и, насколько я могу судить, не только от воды.
– Уходи, пожалуйста…
– Почему? Я хочу тебе помочь.
– Прошу, уходи… Я не хочу, чтобы ты… кто бы то ни было, видел мои слезы.
Ей все-таки удалось отвернуться, но вместо того, чтобы отпустить, я лишь крепче обняла ее, снова, не без некоторого усилия, повернув к себе. Мне было плевать, что рубашка на мне уже практически вся вымокла.
– Какие глупости, - проворчала я.
– Всем нам порой требуется утешение. Все будет хорошо.
– Вряд ли, - хмуро отозвалась Иветта.
– Почему?
Внезапно главная волчица приникла ко мне всем телом, обняв меня. Уткнувшись носом мне в шею, она попросила:
– Обними меня. Пожалуйста, обними крепче.
Конечно же я так и сделала. Гладя Иветту по мокрой спине, как ребенка, я осторожно спросила:
– Так плохо?
Я почувствовала ее кивок, потом Иветта проговорила каким-то больным голосом:
– Меня словно изнасиловали. Все было не совсем так, но по ощущениям очень похоже, - ее голос предательски задрожал, и мне вдруг внезапно захотелось поехать к Эду и набить ему морду за то, что воспользовался ситуацией. Я не думала, что он главный виновник, но по хлебальнику ему дать хотелось просто нестерпимо. А Иветта, все так же прижимаясь ко мне, продолжила, - Даже смешно, я ведь уже давно не девочка. Многое повидала, и многое испытала… Но как вспомню, что этой ночью было… Его руки, волосатую грудь, его… тошнота к горлу подкатывает. Ненавижу себя и его. Мне словно в грязи вывалили!
Я чувствовала, как вся она внутренне сжалась. И прекрасно ее понимала. Еще бы! Кто-то захватил твое тело и использовал. Да и как использовал! Тут не просто шок случится, тут крыша поедет!
Мне очень хотелось хоть как-то помочь Иветте, утешить ее боль, прогнать эту тьму из ее души. Вот уж не думала, что главная волчица когда-нибудь будет вызывать у меня такие чувства. Видно, и ее саму это угнетало, так как Иветта сказала:
– Совсем я расклеилась, в тряпку превратилась. Хорошо хоть Глория не видит всего этого. Надеюсь, и не увидит. Не хочу ее пугать.
– Не узнает и не услышит, если сама не расскажешь, - пообещала я.
– Никто не услышит ничего, происходящего за этими дверями. Немного магии, и нет проблем.
– Спасибо, на тебя всегда можно рассчитывать.
Я заметила, что она опять дрожит, на этот раз уже от холода. Еще бы! Стоять хоть и в ванной, но голой и мокрой… Поэтому я быстро схватила полотенце и укутала ее, вытирая. По глазам видела, что Иветте это не слишком нравится, но вслух она возражать не стала.
На самом деле у нас с ней одна и та же проблема на двоих: сильные духом и волей, поэтому ненавидим минуты слабости.
Когда Иветта закуталась в махровый халат, то даже улыбнулась. Но где-то в ее душе все еще плескалась тьма, оставленная этой ночью. И внезапно ко мне пришли слова, которые казались просто забытыми, хотя я никогда не произносила их в этой жизни.
–Я твоя - ты моя. Луна и звезды свидетели нашего союза. Я твоя кайо, а разделяю боль твою, печаль твою, и преуменьшаю ее. Коснись меня, растворись во мне, возьми мой покой.
Тотчас возникшая сила еще теснее прижала нас друг к другу, пробудив наших зверей. Они сцепились, но не в схватке, а чем-то сродни любовному акту. У меня создалось ощущение, что мы просто сливались воедино. Я увидела душу Иветты, как свою собственную. Почти физически ощущала рану, которую нанесла душе эта ночь. Я видела это, как сгустившуюся где-то возле самого сердца волчицы тьму. Я протянула руку, желая прогнать ее. И у меня получилось. Тьма ушла, и освободившееся место я заполнила своим серебристым светом.
Когда порыв силы стих и вернулось ощущение реальности, то выяснилось, что халат Иветты распахнут, а я одной рукой обнимаю ее за плечи, а другой глажу под левой грудью. Именно там сгущалась тьма ее души, но сейчас нет.
До меня медленно доходила вся неловкость ситуации. Моя рука скользнула по телу главной волчицы. Я хотела отстраниться, но сама она вовсе не желала этого. И, вновь прильнув ко мне, сказала:
– Спасибо. Мне стало гораздо лучше. Я и не знала, что ты такое умеешь.
– Я и сама лишь смутно предполагала, - призналась я.
– Не знаю, как для тебя, но для меня это было как пронзительный экстаз.
– О, да!
– признаюсь, я тоже испытала чувство эйфории.
– Неужели это и есть узы кайо и вожака?
– Они самые. Даже я не думала, что они обретут полную силу без… без физического контакта, - всем ясно, что она имела в виду.
– И что это значит?
– Мы - как две половинки одного целого. И пока мы вместе, никакое горе не способно разрушить наши души. Объединяясь, мы становимся не вдвое, а вчетверо раз сильнее. Даже странно, что у нас все так легко получилось, если учесть, что наши звери неодинаковы.
– Теперь я понимаю, почему вожак и кайо обычно семейная пара, - задумчиво сказала я, и добавила, - И мне еще более неудобно перед Глорией.
– Почему?
– Она любит тебя. Искренне любит.
– Конечно, я знаю об этом, - Иветта присела на краешек ванны.
– Я тоже ее люблю, всем сердцем. И вовсе не как сестру или приемную дочь.
– Я всегда об этом догадывалась.
– Но никогда не спрашивала напрямую. Не спрашивала, кто она для меня, спим ли мы вместе, - мягко улыбнулась Иветта.
– Зачем? Чтобы потешить свое любопытство? Слишком незначительный повод. Если бы ты захотела, то рассказала бы сама. Кто я такая, чтобы требовать ответа?
– Ты - моя кайо, и как раз вправе требовать.
– Все равно. Выпытывать у человек то, что он не хочет рассказывать - не мое хобби.
– Ты самый деликатный человек из всех, кого я знаю, - снова улыбнулась Иветта. Но я все-таки отвечу. Да, мы с Глорией спим вместе. Вот уже… больше года как.
Я еле сдержалась, чтобы не ляпнуть: "всего?". Я знала, что они друг друза знают около четырех лет. И хоть я сдержалась, но Иветта догадалась о моем невысказанном вопросе, так как сказала:
– Понимаю, ты предполагала более длительный срок. Но я объясню, почему именно так. В самом деле, я знаю Глорию гораздо дольше.
Я тебе рассказывала, что отец выгнал ее из дома, когда случайно узнал, кем она стала. Так Глория оказалась на улице в четырнадцать лет. Ей относительно повезло, так как она прибилась к одной банде, считавшей себя байкерами. Но это была именно банда, промышлявшая воровством и грабежом. Молоденькая девчонка приглянулась главарю. Надо сказать, они все были чертовски молоды, и этому главарю только-только исполнилось двадцать. Полные оторвы.