Параллельные миры – two. Рождение бога
Шрифт:
– Что смотрим? – спросила ИрЭн.
– А что, там много? – задал встречный вопрос Рутра.
– В сознательных образах у нее прошло три дня. Все воображаемые сцены, все фантазии искомого тела, то есть работы мозга в том теле, перешли в этот мозг по наиболее стойким ощущениям. То есть если она четко что-либо представляла, воображала, хотела «оживить» эти сцены, сделать их реальностью в том теле, то в этом ей заложилось все это как реальное событие… или события.
– Интересно посмотреть, что она навоображала, – с хитрецой в голосе произнесла ИуЛия, все же не теряя шуточных нот в интонации.
– Ты бы лучше спросила ее саму.
– Я спросила, потому и пришла.
– Колись, что она поведала тебе?
– Да сейчас.
– Мадам ИуЛия, не кажется ли вам…
– Спасибо, Рутра Тигрович, за напоминание. А кто-то говорил – друзья, друзья.
– ИуЛия, ты тоже правильно пойми, ту модель взаимоотношений, что я предложил, которая сложилась, – она искренняя. Только не забывай о деле и отношениях в проекте. Может, нарушая эти принципы, ты злоупотребляешь дружбой? Не кажется ли тебе?
– Хорошо, что ты хочешь? Чтобы я рассказала все женские секреты?
– В смысле?
– В коромысле, как ты любишь говорить.
– Говори уже как есть.
– Она говорит, вы занимались…
ИуЛия замолчала, не договорив, улыбнулась и покачала головой вверх-вниз. Этот жест больше добавил двусмысленности, чем прояснил ситуацию.
– Конкретно.
– Любовью!
– И что в этом такого?
– Вот она ваша мужская ментальность. Значит, это для тебя ничего не значит? Потом ты удивляешься, почему она так себя ведет.
– Да я не это имел в виду.
– Вы все не это имеете в виду.
– Вы что, сговорились, что ли? Успокойся и сядь рядом. ИрЭн, прокрути до моментов высоких эмоций.
– Может, вы один посмотрите?
– Ты уже посмотрела?
– Я все видела в процессе.
– У-у, это уже интересно. Рутра Тигрович, а ну-ка посмотрим, что вы творите со своими сотрудницами, – с любопытством подростка подшучивал коллега.
– Да ладно уж. Тогда я сам сперва отдельно посмотрю, потом решу.
– Нет, нет, соблаговолите и нам насладиться столь пикантной сценой.
– Ну хватит, уважаемый Парменид.
Это было секретное, хотя для центра официальное, имя ученого. Рутра встал, пошел в соседнюю комнату.
– Можно я с тобой?
Рутра хотел запретить, но все же изменил решение. Она, видимо, хорошо разбиралась в человеческой натуре. Если бы прозвучал вопрос-приказ – он бы отказал сразу, а тут была просьба.
– Хорошо, только до определенного момента, скорее всего.
– Я согласна.
– Ты это ради любопытства? Или подруга попросила?
– Не-е… – ее перебил ученый. – Значит, ей можно?
– Ну хватит. Ты и так можешь посмотреть потом.
– А мне одному не интересно.
– Ну возьми с собой подружку.
– Это, кстати, интересная тема.
– Ой, я по-моему тут лишняя.
– Да нет. Пошли.
Они вошли в соседнюю комнату, Рутра сел за монитор, ИуЛия расположилась рядом, провокационно близко. Не сказать, что он был против, только вот… Рутра понимал, что давать ей лишнюю надежду, а потом обламывать – не по-джентльменски, однако не давать ей шанса – еще хуже. Вот это «хуже» он и решил испытать. Он-то знал уже, что не даст ей шансов. Знал, что выбор оставляет за собой. Но какой? Была ли цель такой же, какую и она преследовала? Скорее всего – нет. Когда-то, в пору его юношеской зрелости, но еще самовлюбленной наивности, с которой многие остаются до конца дней своих, знакомая дама бальзаковского возраста по поводу его «дружеских» отношений с весьма соблазнительной молодой особой сказала: «Все девочки хотят выйти замуж». Вот вроде бы все просто, однако мужчины думают, что женщины в них видят то же самое, что и они, – соблазнительный образ. Женщины этого, конечно, желают, но только основная цель их – не стать очередной станцией на пути локомотива.
ИуЛия была искусной мастерицей соблазнов, и Рутра это понимал. Дама с ребенком, разведена, следит за своим внутренним и внешним миром, умеренно занимается спортом, не курит, строга с алкоголем, как и с мужчинами; улыбнется, пошутит, пригубит вина, не пьянеет, но даст опьянеть.
– Я немного себя неловко чувствую. Не потому, что тут могут быть сцены фильма «Дубли Камасутры», а из-за реакции твоей подруги.
– Почему это?
– Возможно, она специально согласилась или попросила тебя. Возможно, она хотела меня проверить, буду ли я смотреть это с тобой.
– Ты слишком большое значения этому придаешь. Поверь, все гораздо просто. Девчонки так поступают, только более важным моментом для нее будет твоя решительность… раз уж так, скажу, только ты не предай меня, нужно немного пофигизма, который будет осуждаться на людях но восприниматься как независимость и уверенность.
– Где ты раньше была? Как это я свою жизнь без твоих консультаций провел?
– Дружи со мной – и многое поймешь.
– Есть, товарищ командир.
– Давай уже, включай, посмотрим, какой ты мачо.
– ИрЭн, включай с этого места. Кстати, а раньше и позже что?
– Там жизненная ситуация, диалог. Я бы сказала – не менее важный.
– Ну это же мечты… или воображаемое. У меня нет на все время. Давай этот момент, что ж в нем такого, посмотрим.
На экране появились кадры. Рутра шел по оживленной улице, с красивыми витринами, все вокруг сверкало. Был вечер. Он зашел в здание, на первом этаже которого располагался двухуровневый ресторан. Обстановка была изысканной. Поднялся на второй уровень, направился к ряду столов вдоль стеклянной витражной стены. За столом сидели ЯтСан, ИуЛия и Катрин.
– О, и мы тут, – чуть ли не воскликнула ИуЛия и как бы невзначай приблизилась вплотную к Рутре.
– Тихо, – шепотом сказал он, не отвлекаясь от экрана. – Давай послушаем.
На экране Рутра подошел к ним.
– Привет, девчонки.
Рутра приблизился к ИуЛии и Катрин сзади и, здороваясь, поцеловал их в щечки. Они ответили любезностью. Потом подошел к ЯтСан, схватил аккуратно ее под коленями и за талию, приподнял и уселся, держа на руках.
– Рутра, что ты делаешь, – чуть покапризничала ЯтСан.