Параллельные прямые
Шрифт:
«Заявление ТАСС. Вчера эстонский посол в СССР М.Мяги вручил Советскому правительству ноту протеста, в связи с совершённой три недели назад бомбардировкой Таллина неизвестным самолётом.»
"Срочно. Секретно.
Представить списки заключённых, добровольно решивших вступить в состав ударно-штурмовых штрафных батальонов. Создать тренировочные лагеря в районе Карельского перешейка и озера Имандра. Обеспечить вооружение согласно штатного расписания.
Командующий войсками ОГПУ генерал-лейтенант В.К.Блюхер"
«…Заместителю
В.М.Молотов»
«Внимание, розыск.
За совершение тяжких преступлений, шпионаж и измену Родине разыскивается Бокий Глеб Иванович, 1878 года рождения. Особые приметы: — телосложение тонкое, личо худощавое, грудь впалая. Общее впечатление — сволочь-сволочью…»
— Товарищ майор, капитан…э-э-эм…лейтенант Максимушкин представляется по поводу назначения на должность!
Начальник погранотряда встал, пожал руку новому подчинённому и повернулся к своему столу, за которым остался сидеть прежний собеседник.
— Знакомьтесь, товарищ Сагалевич, именно на этой заставе и планируется наше мероприятие.
Человек в гражданской форме с любопытством посмотрел на Максимушкина.
— Вы, таки, моряк?
— Никак нет, лётчик-бомбардировщик.
— С морским званием?
— Извините, это я по привычке. Разжалован.
— Да? — Стало интересно Сагалевичу. — И за что, позвольте полюбопытствовать?
Бывший лётчик покраснел, а потом, смущённо теребя ремень портупеи, признался:
— Заблудился в тумане на учениях. Отбомбился над морем. Вернее — это я думал, что над морем.… Но потерь среди экипажа не допустил.
— Похвально, — оценил майор Кузьмин. — Надеюсь, что и на вверенной заставе Вы будете так же заботиться о личном составе.
— Так точно! — Козырнул лейтенант. — Только я не знаю с чего начинать.
— А давайте я сам покажу заставу? — Предложил майор. — Мы всё равно собирались туда поехать. Почему бы не сегодня?
Сержант привычно расправил складки гимнастёрки и постучал в дверь кабинета. Ничего хорошего от визита к командиру он не ожидал. А тут ещё московский гость, с которым все носятся как с оригиналом Калевалы с автографами главных героев на полях. Наверное, опять потребуют сурово осудить генерала Маннергейма, и будут выпытывать, не собирается ли сержант сбежать за границу и сдаться эстонским властям. Красные финны не сдаются!
— Товарищ майор, сержант Бухтибарахтинен по Вашему приказанию прибыл!
— Ой, не нужно тянуться, юноша. — Вместо командира ответил невзрачный дед, с откровенно семитской наружностью, с розеткой иностранного ордена в петлице старомодного сюртука. — Да Вы присаживайтесь, молодой человек. И ружьё своё на вешалку повесьте.
Сержант опустился на лавку, но винтовку из рук не выпустил. Так, на всякий случай. Мало ли что московский гость? А вдруг не спроста приграничный посёлок за несколько последних дней наводнился подозрительными личностями?
— Вы верите в судьбу, юноша? — Семитский тип деловито выкладывал из пухлого портфеля засургученные пакеты.
— Это, в каком смысле? — Удивился сержант.
— Да в самом прямом. — Конверты с печатями всё прибывали на столе. — Судьба, рок, фатум, восточный кисмет…. Не стесняйтесь выглядеть профаном в этом вопросе. Признаться честно, я и сам не ожидал от жизни такого крутого поворота. Подумайте, что нужно было старому Соломону ещё три месяца назад? Золото и бриллианты? Вздор! Только лишь стакан кефира на ночь и наличие тёплого ватерклозета. Зря смеётесь, молодой человек. Когда-нибудь Вы поймёте и оцените это величайшее достижение технической мысли человечества. Только будет поздно.
Но вот пакеты в портфеле кончились, и старый сторонник технического прогресса поднял голову.
— Вы, таки, не смеётесь? Правильно. При случае я расскажу историю своей жизни. И Вы зарыдаете. От того, что жалко станет Соломона Боруховича. Да я и сам уже каждую ночь просыпаюсь в слезах.
Начальник погранотряда переглянулся с лейтенантом Максимушкиным, присутствовавшим на правах хозяина кабинета, и деликатно кашлянул, пытаясь направить словесный поток в нужную сторону.
— Вот видите, сержант, и товарищ майор меня поддерживает. И не надо со мной спорить. Вот посудите…. Кто был такой Соломон Сагалевич ещё три месяца назад? Нет, конечно, в определённых кругах я был очень известен. Но вот тут и вмешалась судьба. Каким образом, спросите? Элементарно, если Вам известно значение этого слова. Мой родственник, Эдик Ротшильд, не захотел видеть меня главным раввином Советского Союза. «Дядя Соломон, — сказал он, — ты возьми все мои деньги. Их не так жалко, как твою мудрую голову.» И я, таки, взял. Но этот жлоб отдал мне только треть! Хотел дать меньше, но я пригрозил наградить его орденом трудового Красного Знамени.
— Товарищ посол, — майор Кузьмин вновь напомнил о своём присутствии.
— Что? Куда Вы меня послали? Да, я же забыл представиться молодому человеку. Прошу любить и жаловать — барон Соломон Борухович Сагалевич фон Ротшильд. Кавалер ордена Почётного Легиона. Кстати, могу и Вас наградить недорого. Чрезвычайный и полномочный посол Французской республики в Балтийской конфедерации. Что Вы смотрите на меня как на идиота? Не верьте глазам своим. Внутри я гораздо умнее, чем выгляжу снаружи.
— Простите, какой конфедерации? — Сержант Бухтибарахтинен покрутил головой в поисках шкафа, из которого сейчас полезут санитары.
Сагалевич в ответ рассмеялся, и сломал печати на одном из конвертов.
— Посмотрите сюда. Не стесняйтесь, теперь уже поздно. Да, Вы когда заступаете в наряд?
— В восемнадцать ровно.
— Прекрасно. Замечательно. Мы прекрасно всё успеваем. В восемнадцать тридцать по московскому времени на территории сопредельного, пока, государства, начнётся стихийный митинг русских крестьян, проживающих в приграничной полосе. В девятнадцать часов они выработают резолюцию с просьбой к советскому правительству. О признании населённых пунктов Сыренец, Кондуши, Радовель, Омут, Скорятина гора — независимым государством. Всё понятно?