Параллельные

Алексеева Оксана

Александр, к сожалению, выбрал первое. Развернулся через десять метров и махнул рукой – мол, ты че там, самая умная, в тепле отсиживаться? Ну ладно, я тоже поплелась за ним. На самом деле, это время для прогулок и размышлений лучшее: когда уже светло, но всё вокруг в густой дремоте. Просто не сегодня, когда хрустальная изморозь даже нос оккупирует. Конечно, я преувеличиваю, не настолько уж и холодно – наверное, почти у нуля, но после теплой машины кажется, что морозище.

– Весна в этом году отменяется, – сказала я, неуверенная, что от меня ждут какого-то диалога.

– Ничего, потом сразу летом шандарахнет, природе тоже бывает немного скучно, тогда она пропускает этапы. Где-то здесь есть водоем.

Он проходил

дальше, будто припоминая. Я, как послушная собачонка, плелась следом, поскольку не придумала вежливого отказа.

– Так он еще замерзший, – напоминала я этому любителю отдыха у воды.

– Да какая разница?

Нашел все-таки какой-то ручеек, который летом должен выглядеть роскошно, остановился, втянул воздух. Я осталась за его спиной. Это про такую работу он говорил? Хотя, может, для звезды и подобные развлечения кажутся приятными. Однако, помявшись, я тихо спросила:

– Александр, у вас на банкете ничего плохого не случилось?

– Нет, – ответил, не оборачиваясь. – Просто барская тоска. Это когда тоска есть, а причин для нее нет. Со временем поймете, Кристина, когда получите все, о чем мечтали.

– Хотелось бы когда-нибудь попробовать.

– Намного важнее – в правильную сторону мечтать, – сказал он. Через минуту вдруг распахнул руки и чисто, безнадежно завыл в безграничное пространство: – Тоска-а-а!

Я усмехнулась и пожала плечами, отлично ощущая, что он говорит совсем не то, что думает. Это порода такая, вечно отшучивающаяся: они как вампиры сосут из людей эмоции, но прямо о потребностях в эмоциях никогда не скажут. Склонив голову, я чуть издали его рассматривала. Хотя уже успела его изучить во всех деталях по интернету, но лично – это лично и есть. Не особенно высок, складное тело, но довольно худосочное. Хотя и идеально пропорциональным оно выглядит скорее из-за безупречно подобранной одежды. Карий цвет глаз ему идет ничем не меньше зеленого, придумал Егор Михайлович какую-то чушь. Волосы темные, магией стилиста уложенные вечным торчком. Шоу-бизнес торгует фантиками – и, если честно, то здесь сразу изначальный материал подобрали хороший, его до ума довести было плевым делом. Симпатичный и талантливый – какой ресурс, а! Я, должно быть, впервые подумала, что истерия его продюсера не совсем беспочвенна: этого человека искали, а потом еще и прокачивали ровно для того, чтобы он сводил с ума, бил по рецепторам, раздражал инстинктивное и неконтролируемое. Не больше и не меньше. Но если еще более чутко прислушаться к ощущениям, то лично я его внешность не могла назвать слишком красивой: он слишком правильный, выверенный до деталей, одет как надо, ширина плеч будто рассчитана до миллиметра по какому-то безупречному шаблону. А настоящая красота всегда с изъяном, неуловимая шероховатость делает искусство шедевром, и именно ее, на мой вкус, в этом молодом человеке не хватало.

Но остальным все равно, остальные не так требовательны к острым деталям, что и является главной причиной его популярности – большей, чем талант. Плюс добавили фишку, против которой у женщин вообще нет встроенной защиты: Александр разыгрывает очаровательного раздолбая, увлеченного, но ни во что не погружающегося со всеми потрохами. Но мне-то уже открылась страшная тайна – он его не разыгрывает! Притом именно этой чертой не раздражает, то есть крепко встал на острие лезвия между «перебором» и «недобором». Его продюсер на самом деле гений – он не делал бриллиант из гранита, он сразу нашел бриллиант и просто задал ему инерцию. И даже их странные полухамские отношения – это тоже часть образа, который продюсер мог бы давно обрубить, но отчего-то терпит. Еще – и это точно не уловят фанаты на концертах – он иногда трет большим пальцем ладонь другой руки, что-то нервное, бессознательное. Я отчего-то пришла в уверенность, что сейчас Александру совсем не весело – ему никогда не бывает абсолютно

весело, но захотела убедиться, взглянув на лицо. И для того спросила:

– Вы же не собираетесь сорвать голос? Если удастся, то меня здесь не было! Я вообще водитель, а не хранитель драгоценных голосовых связок.

Он все-таки обернулся и поинтересовался, не обратив внимания на вопрос:

– А вы кто по образованию, Кристина?

– Да никто, – сникла я. – Но собираюсь в сентябре начать учиться на заочном, как-то не по себе мне быть старше всех в группе на дневном. А если к тому времени все еще буду работать на вас, то тем более глупо терять зарплату. Думаю выбрать менеджмент. Главное-то – диплом получить, без него высоко не прыгнешь.

Он задрал голову к серому небу, как если бы как раз туда прыгать и собирался.

– Ошибаетесь, прыгнуть можно куда угодно. Я консерваторию так и не закончил, ушел на третьем курсе. Хотя когда-то так радовался, что сам поступил… Но жить было не на что, потому с гитарой и кепкой зарабатывал на Арбате. Егор Михайлович меня тогда и обнаружил. Не идите на менеджмент, Кристина, идите на психологию.

От предложения я заулыбалась:

– С чего вдруг?

– Да просто… – он пожал плечами. – Всегда хотел иметь карманного психолога. Я такой ору: «Тоска-а-а», а он мне сразу объясняет: «Это, Саша, из-за того, что ваш папа двадцать лет назад на детсадовский концерт не пришел!» И сразу понятно и смешно. Красота.

Я далеко не всегда могу разобрать, когда он шутит, и потому дрогнувшим голосом уточнила:

– Ваш отец плохо к вам относился?

Расхохотался, я аж вздрогнула. Потом с иронией глянул на меня:

– Нет, идите на менеджмент, вы в психологии бездарность. Отличный у меня был отец, всем бы таких. Вовремя перестал надеяться, что я стану великим футболистом, и записал в музыкалку, заранее смирившись, что я умру в нищете. Меня не было бы здесь, если бы не его поддержка. А я всегда только и хотел, что петь. Остальные дела в жизни – мелкие какие-то, в них нет ни эйфории, ни понятного мне смысла.

Больше я подоплеку угадывать не собиралась:

– А-а, ну тогда ваша тоска действительно – барская. Не смею мешать, Александр. Это же непереносимо, когда самая лучшая мечта сбывается на миллион процентов.

Но он, наоборот, направился ко мне и спросил:

– Кристина, а вы почему зубами стучите?

– Догадайтесь! – язвительно отреагировала я.

Александр улыбался все шире:

– И нос красный.

– Да что вы говорите, – бурчала я. – Хотите намекну, что нам пора ехать? Я не столько о себе переживаю, сколько о вашей возможной простуде. Так что в безответственности не упрекнете!

– Думаете, магазины уже открыты?

– Разве что круглосуточные.

– Тогда заедем в один. Не возражаете?

– Я? – у меня брови вздернулись. – Я здесь как раз для того, чтобы возить вас куда пожелаете.

Его интересовала косметика, а зашел – наверное, по привычке – в элитный бутик. Я не стала его сопровождать, тем более что Александр надел маску. Похоже, пандемия стала для него настоящим спасением – иди куда хочешь, делай что хочешь. Вернулся в машину уже через три минуты и протянул мне запакованную помаду.

– Вот, это подарок. Сказали, что помогает даже в самых запущенных случаях. Я очень рад, что вы на меня работаете, Кристина, потому я этот теракт давно запланировал.

А вот это было обидно. Бальзам для губ? Я в его глазах выгляжу до такой степени неухоженной? И даже признание прозвучало ненатурально, уж точно оно не вязалось с его действиями.

Александр еще что-то объяснял, я не сразу поняла, что мы домой не едем – катаемся еще около часа, потом заезжаем за басистом – и в студию. У них, оказывается, репетиция с утра! Я ужасалась: как так можно, после бессонной ночи. А потом уже вызовут Лёшу, я спать улягусь раньше своего работодателя.