Параллельные
Шрифт:
– …проститутки.
– Что, Егор Михалыч?
– Проститутки, говорю, и то честнее, чем фанатки. Они за гонорар работают, в этом и есть их честь, никаких подводных камней. А эти шмары только и ждут, как урвут от тебя кусок. Опасно! Может, мы тебя на дрочку переведем?
Я закончил подход и опустил руки, чтобы отдохнули. Мой продюсерский пухляш совсем что-то в паранойе потерялся.
– Егор Михайлович, вы мне теперь и график дрочки назначать будете? Или лично займетесь? Можно, я хотя бы с этим сам разберусь?
Он пожамкал губами:
– Это я после вчерашнего. Так напугался. Слухи пойдут – но слухи
Я уже не отвечал. Он умный – сам с собой поговорит. Мою интимную жизнь сухим пайком сложно назвать. Я бы и сейчас ею занялся, если бы уважаемый начальник соизволили-с свалить. У меня имидж жеребца, который летит по ветру и не может найти «ту самую». Это подогревает любительниц помечтать о несбыточном. Почему нет-то? Влюбляться я точно не планирую. Хотя бы потому, что искреннего отношения мне уже не найти – буквально любая девушка, еще до реальной встречи со мной, уже меня обожает. Она месяцами, годами гладила мой плакат на стене или, закрывая глаза перед сном, воображала мое лицо вместо физиономии своего ухажера. Конечно, она не откажется помочь мне с напряжением, в любом формате – еще и счастлива будет до одури. Потому что задолго до этого уже придумала себе любовь. К плакату, ага. Большинству даже в голову не приходит, что у меня полно недостатков или что я хожу в туалет, как простые смертные. Что каждое мое слово на интервью – тщательно выверенный пиарщиками ход. Что все мои жизненные ценности прописаны огроменным договором. Что я отказываюсь сниматься в каком-то фильме не потому, что его задумка противоречит моим позициям, как это всегда выставляет Егор Михайлович, а просто у нас обычно лежат еще пять предложений – выбираем самое выгодное, меня не разорвать, и насрать на жизненные позиции. И что я, собственно, оцениваю людей лишь по тому доходу, который они могут мне принести. Всех, за исключением Зинаиды, конечно. Бестия со своими супами и капустными пирожками захватила мое сердце в единоличное пользование. Я бы и на съемки сам не пошел. Если пение – моя стезя, благо хватает голоса, таланта и образования, то актер из меня никудышный. Кассу рубят только на раскрученном фейсе. А раз рубят кассу, Егор Михайлович с меня не слезет.
Продюсер соизволил отчалить уже в одиннадцатом часу вечера. Я походил по пустому дому, решая, чем заняться – нечасто выпадает настолько свободный вечерок. А может, правда, рвануть на одноразовое свидание? Славу-то надо поддерживать, хотя выматывает. Или просто поваляться в постели, посмотреть, что там наснимали, кроме моей прекрасной персоны. Да и песня нужна, класснючий саундтрек, который взорвет летние чарты. Егор Михайлович купит, хотя и мои берет, если удачные – я не слишком хорош в сочинительстве, но раз из двадцати удается нашлепать основу хита. Потом другие профессионалы доводят до ума и текст, и музыку, конечно.
Взял гитару, потренькал, подул на пальцы – с непривычки немного занемели. Это что же, я уже даже на гитаре отвык играть? Вот примерно так профессиональное творчество убивает творчество.
Созрел примерно за час, некоторое время пытаясь отогнать эту мысль. Но потом уверенно взял телефон и позвонил в службу такси.
– Я вчера выпивший был, оставил сумку на заднем сиденье, – сообщал я девушке-оператору. – Примерно в десять вечера ехал на Энтузиастов.
– Нам не отдавали, – неуверенно ответила она. – Сейчас проверю! Можете описать, как именно выглядела…
– Конечно, не отдавали, – перебил я. – Там денег кусков сто и часы за полмиллиона.
– Что вы… – оператор выдохнула уже напряженно. Не знает, наверное, какие действия предпринимать в таких случаях. Ведь клиент может и врать. Именно об этом она и подумала: – И вы звоните через сутки? Вы только сейчас обнаружили такую пропажу?
– А я любым делом занимаюсь с полной отдачей. Пью тоже. Часы хотя бы верните – это подарок канадского премьера.
Зря я, наверное, перегибаю с легендой. А прозвучало либо внушительно, либо доказанным бредом.
– Я… Вы знаете, мы сейчас свяжемся с водителем и вам перезвоним. Вы такси на этот номер вызывали?
– Нет, – и я продиктовал номер Лёши. Он еще возмущался, что я один еду – боялся, что если случится что-то по дороге, с него три шкуры спустят. Случилось. Не спустили.
– Хорошо, мы вам перезвоним.
Она перешла на «мы», выступая уже от всей организации. Сомневаюсь, что они там сейчас за сердца хватаются – мало ли что клиент плетет? Ну да, типа такой Джастин Трюдо лично несется и впихивает мне часы. А я сразу после езжу по столице на дешманском такси.
Кристина позвонила сама, я моментально узнал ее:
– Саша, это вы? – а вот в ее голосе дребезжал какой-то страх. Она-то, наверное, с легкостью поверила и про деньги, и про часы. Единственное, я не был слишком пьян, но судя по эмоциям, она саму мысль о пропаже допускает. То есть загуглила-таки, это хорошо, привычнее. – Вы понимаете, я утром даже под сиденьями не смотрела. Но сейчас ничего нет! Вы уверены, что не оставили сумку в том ресторане? Вы сбежали налегке – это я хорошо помню! Поймите просто, Саша, если у меня что-то и забывают, то я всегда отношу в администрацию – мне такие пятна на карме не нужны, потому…
Что она там чешет? Реально переживает, что я столько денег потерял, а она, такая-сякая, боится, как бы ее не заподозрили в присвоении? Блаженная. И с потрескавшимися губами. Ей нужны деньги хотя бы на гигиеническую помаду.
– Кристина, вы на смене? А может, подъедете за мной? Мне срочно нужно… на Арбат.
– Подождите, а сумка?
– Я просто не знал, как еще дозвониться именно до вас. Отвезете?
Секунда, две… пять, семь. Что-то уж слишком долго. И наконец-то:
– Соврали, чтобы дозвониться до меня?
– Примерно так.
– Кошмар… – она все-таки стряхнула нервное напряжение, но явно не была довольна моим поступком. Не загуглила, что ли? – А не вы ли вчера говорили, что мой номер вам не нужен?
– Говорил. А сегодня вот думаю принять вас на работу. Я ищу смену своему водителю. Посчитайте – работа та же, а зарплата намного выше. И плюс только один пьяный клиент, а не вся столица.
– Зато клиент самый отвратительный! – резко отозвалась она. – Что вы вообще такое, Александр? У вас там хоть какой-то аналог совести есть?