Паранормы
Шрифт:
Способности мысленно-волевым усилием выходить из тела и внедряться в сознание собеседника или вообще в любое живое существо проявились у Нестора пять лет назад, после того, как он попал с товарищем в ДТП и чуть не утонул: машина упала с обрыва в реку, а её водителя и пассажира выловили из воды не сразу. С тех пор Нестор научился «затемнять сознание» людей, читать их мысли (после внедрения) и диктовать свою волю.
Разумеется, он не афишировал свои новые умения, справедливо полагая, что на него станут глядеть косо не только друзья, но и правоохранительные органы. Хотя не раз приходила
Спать расхотелось окончательно, хотя шёл только шестой час утра.
Нестор привычно освободился от стресса, порождённого необычным сном, восприняв его не как угрозу, а как вызов, проанализировал план действий на весь день и приступил к выполнению первого пункта – медитации, восстанавливающей бодрость мыслей и мышц.
В шесть часов утра он извлёк себя из пространства «отсутствия мыслей» и занялся «совершенствованием скелетно-мышечной системы организма». То есть – сто раз отжался от пола, сто раз присел, держа спину абсолютно прямо, сто раз поднял (нагрузка на бицепс) восьмикилограммовые гантели. Качком с гипертрофированно развитыми мышцами он не был, зато идеально поддерживал суплес, выглядел жилистым и гибким, и редкие женщины не задерживали на нём взгляд, когда он шёл по улице, хотя сам относился к этому совершенно индифферентно.
В половине седьмого закончил «заряжаться», приготовил завтрак: омлет с помидорами, чай с розмарином, бутерброды с мягким турецким сыром «Beyaz». До восьми часов читал философские труды Сухоноса «Вселенская сила нравственности» и поехал на работу; не на машине – на велосипеде. Это было не только модно, но и полезно для здоровья.
Ровно без одной минуты девять он вошёл в офис, располагавшийся в полуподвале пятиэтажного жилого дома на улице Вокзальной. Контора Величко переехала сюда год назад и успела обжиться, оценив тишину и спокойствие данного городского района.
Соседка по комнате, та самая Анюта, уже сидела на рабочем месте, деловито раскладывая документы по столу. Она занималась вопросами наследования, в отличие от Нестора, являвшегося специалистом в области соблюдения правовых норм, и очередь посетителей к ней всегда была больше, чем у него.
– Ой, слушай, что произошло! – воскликнула Анна, поправляя локон причёски; волосы она красила в ярко-рыжий со светлыми прядями, такой цвет назывался блоранж и в сочетании с медового цвета глазами Анюты делал её симпатичней. Хотя Нестор предпочитал чистых, в смысле цвета, блондинок.
– Да, и что же? – спросил он, уже зная, о чём пойдёт речь.
– Денисик рассказал, – затараторила женщина, поведав ему историю вчерашнего инцидента с Боровом. – Представляешь?! – закончила она удивлённо. – Не понимаю, что на него нашло. Ведь бандит бандитом!
– Может, получил внушение от папаши, – предположил Нестор с преувеличенной задумчивостью. – Либо начал взрослеть и умнеть, испугавшись, что может покалечить твоего Денисика.
– Ой, вряд ли, – всплеснула руками Анюта. – Такие мальчишки с такими родителями не считаются ни с кем!
Нестор сел, начиная разбирать свои дела.
Вошёл еще один их коллега, Пётр Еремеевич Калугин, интеллигентного вида, в костюме с галстуком, которые не снимал даже в летнюю жару. Он носил очки с модным нынче вижн-гаджетом, заменявшим мобильный телефон. Они вместе с седоватой бородкой, причёской «бой-энд-гёл», строгим тёмно-коричневым, в полоску, костюмом и летними брогами с перфорированным верхом превращали пожилого мужчину в представителя Академии наук или, в крайнем случае, водителя крупного чиновника.
– Приветствую, Анна Матвеевна, – тенорком проговорил он, целуя женщине руку. – Приветствую, Нестор Евлампиевич. Как вам погода?
– Погода прекрасная, – улыбнулась Анюта, привыкшая к ритуалу; рабочий день Калугин начинал всегда с одной и той же фразы. – Меня едва не сбила машина без водителя. Терпеть ненавижу эти киберштучки! Если живому водителю можно предъявить претензии, то к железяке за рулём – бесполезно!
– Вы правы, – согласился Пётр Еремеевич вежливо. – Однако нам ещё крупно повезло, что мы живём в эпоху, предшествующую появлению искусственного интеллекта и поголовной чипизации. Нашим внукам будет очень сложно доказывать свою правоту компьютеру. Не так ли, Нестор Евлампиевич?
– Совершенно с вами согласен, Пётр Еремеевич, – не менее вежливо сказал Нестор, и в самом деле склонявшийся к точке зрения коллеги. – Я вообще считаю, что следствием развития цифровых технологий станет создание гиперсети машинного разума, при которой человеку будет отведена лишь роль не имеющей собственной воли клетки.
– Отлично сформулировано! – кивнул Калугин одобрительно. – Скажу больше: мы живём в эпоху распада старой цивилизации и зарождения новой, полностью лишённой духовности и нравственности. Всё начинает зависеть от алгоритмов, вскоре они начнут следить за каждым нашим шагом, каждым вздохом и каждым сердцебиением. Мы ещё будем тосковать по добрым старым временам, когда виртуальный мир был отделён от реального.
– Но это же возмутительно! – воскликнула Анюта.
– А кого в наших властных структурах это волнует? – пожал плечами Калугин. – Они первыми проголосуют за новый порядок, лишь бы он позволял им оставаться у власти.
– Их же тоже уволят…
– К сожалению, мало кто из чиновников это понимает. Их сократят в первую очередь, когда интерфейсы «мозг-компьютер» сотрут границу между электронными устройствами и органическими телами. Кстати, мгновенно умрут многие профессии.
– Какие?
– Юристы, к примеру, финансовые аналитики, – Калугин подумал, – врачи, бухгалтеры, библиотекари.
– Врачи не исчезнут.
– Ошибаетесь, нас станут лечить компьютеры.
– А мы останемся?
– Скорее всего, и нотариусы исчезнут как класс вместе с юристами.
– Какой вы сегодня позитивный, Пётр Еремеевич, – рассмеялась Анюта, находясь в приподнятом настроении после инцидента с Денисом.
Улучшилось оно и у Нестора, неожиданно для него самого засомневавшегося в правильности своего вмешательства в ситуацию. Хотя он до сих пор не мог объяснить свой странный сон с «палачом» в чёрном и приговором.