Паранойя: Маскарад
Шрифт:
Во рту появилась горечь, и я чуть было не сплюнул её в угол комнаты.
– Что скажешь? – Спросил Тони, кривясь.
– Ну, сразу видно, что это самоубийство. – Ответил я, пожимая плечами. – Это же очевидно.
– Дело закрыто.– Он сделал вид, будто аплодирует.
Он спрыгнул с секретера и, с важным видом, обошел тело и встал рядом со мной. Режим детектива включил, не иначе.
– Смотри. – Тони указал на окровавленный ворот рубашки на мертвеце. – Его закололи.
Он осторожно отодвинул ткань в сторону, показывая рану на груди.
– Нет. – Покачал я головой. – Ставлю десятку, что он умер ещё до этого, – болевой шок. Резали по живому.
Я показал на алые царапины от ногтей на бетонном полу. Я надел перчатку и поднял руку жертвы, осматривая. Пальцы стерты в кровь, на опухших синих кистях были видны следы от жгутов.
– Ну давай, Уилл Грэм. Показывай магию. – Подначивал Тони. – Публика ждет.
Он вернулся к своему удобному месту и занял наблюдательный пункт.
Я поднялся, отряхнул пыль с колен, глубоко затянулся сигаретой и начал ходить вокруг тела, не потому, что я выполнял некий ритуал, а просто, потому что мне так легче думалось. В голове играла навязчивая мелодия, и где я её услышал, что она так ко мне прицепилась?
Алая мездра накрывала наполовину оголенный череп, словно трепетно сшитое покрывало, губы провалились в приоткрытый рот, а плоть слегка поблескивала от света покачивающегося сверху оранжевого фонаря. Слипшиеся от крови темные волосы спадали на красный лоб.
То, что было когда-то человеческим лицом, стало мясом.
– Его привезли сюда ещё живого. Связанного, и кололи обезболивающие или успокоительные. – Я внимательно разглядывал лиловые следы уколов на руках. – И тот, кто это сделал, подготовился, – принес с собой бинты, чтобы вытирать кровь, инструмент и иголки. Жертве держали рот закрытым, чтобы содрать кожу ровно. Возможно, проводили некий обряд, иной причины для совершения всех этих процедур я не вижу. Всё было тщательно спланировано, – уколы, бинты, операция, а после казнь. Символичный удар острым предметом в грудь, в район сердца.
Тони молча наблюдал за мной, сложив руки на груди.
– Работали очень осторожно… – Продолжил я. – Скорее всего, в перчатках, возможно в медицинской маске, сам посмотри, вокруг тела всё вычищено, пол подмели именно в этой комнате, чтобы не оставить следов. Впечатление такое, что он делал это не первый раз. Это точно ритуал, иначе, зачем весь этот порядок действий?
Я принюхался, надеясь уловить запахи масла или ладана. Нет, ничего кроме табачного дыма, краски и сильного запаха крови. Живот рефлекторно свело судорогой. Неудивительно, с похмелья и не оттого воротит.
Жгуты, наркотики, свежевание, финальный удар в грудь, – всё не то. И чем дольше я смотрел на кровавую вывернутую пустоглазую маску, тем сильнее крепло чувство, что я упускаю что-то.
– Зачем, Тони? Зачем он это сделал?
– Я что похож на психолога? – Пожал плечами напарник. – Я откуда знаю.
– Мне это всё не нравится. – Я продолжал ходить вокруг трупа, не в силах совладать с неясной тревогой. – Мне это не нравится.
Чего не бывает у врача, или детектива, так это ужаса от вида мертвого тела. Чувства притупляются ещё в академии, и чем больше дел расследуешь, тем меньше реагируешь на их составляющую, – труп становится для тебя рабочей станцией, материалом для исследований. Но этот ковбой на полу был другим. Ковбой меня нервировал, давил на подсознание, как жирный зад давит диван. Черт, сравнение ужасное. Я не в духе, это точно.
Мне не нравилось не столько само чувство гнетущего беспокойства, сколько отсутствие его первопричины, – я просто не мог понять, что меня так взволновало.
Известно, что в подобных делах ответы на мои вопросы знали как минимум двое – убийца, и тот, кто лежал передо мной на полу. Обычно покойник хоть что-то, но подскажет. Но этот парень был молчалив как могила.
– Это не месть и не банды, да? – Тяжело вздохнул Тони. – Мы нарвались ещё на одного психопата, это точно. Успокойся, чего ты нервный такой?
Я встал рядом с Тони, медленно пуская кольца дыма в потолок, потом затушил сигарету о грязную стену и прикрыл глаза, прислушиваясь к фортепиано в голове. Песенка начинала надоедать.
Отвратный оранжевый свет пробивался через ресницы, не давая мне сосредоточиться.
– Водки хочу. – Сказал я.
– Почти пять утра, Влад. Самое время.
Я вновь открыл глаза, обозревая комнату и тело, пытаясь понять смысл оставленного послания. Ведь это было сообщением, не так ли? Иначе, зачем было оставлять труп здесь? Ответ был в комнате, но не на теле.
– Встань-ка. – Сказал я, сгоняя Тони с насиженного места.
Я с трудом сдвинул старый и поломанный секретер, выискивая за ним что-то, похожее на улики.
– Ну и что ты там надеялся найти? – Спросил напарник.
– Не умничай, лучше помоги.
Следующим был на очереди пустой, но тяжелый набухший шкаф, который нам пришлось перевернуть, чтобы освободить ту часть стены, которую он скрывал. С хрустом этот вонючий мебельный покойник завалился на пол, и перед нами открылась картина, которую я искал.
Гребанное пианино играть не перестало.
– Твою мать. – Сплюнул Тони.
Мы смотрели на грубоватый рисунок алой краской, распылённой из баллончика. Художник старательно выводил запутанные узоры, настойчиво пытаясь донести свой больной смысл до нас, художество было больше метра в диаметре и занимало всё пространство стены как раз напротив головы несчастного ковбоя.
В целом рисунок был похож на солнце глазами пятилетнего ребенка. Овал в середине и девять лучей исходящих от него. Центр светила явно был лицом, без носа, но с прорезями глаз и изогнутой полоской рта. Нет, всё же, это было не лицо, а маска, и художник очень старался это передать, отражая на ней сколы и витражи. Лучи, обрамляющие маску, словно намекали на то, что за ней прячется, – они синхронно располагались по всему периметру лица, закручиваясь в разные стороны длинными локонами. Похожие на паучьи лапы, и одновременно на тонкие щупальца, эти монструозные конечности держали на кончиках круги с иероглифами.
Картина была одновременно пугающей и притягательной своей необычностью.
Я будто уже видел её где-то, но не мог вспомнить где, и чем дольше я смотрел ей в лицо, тем сильнее щемило в груди моё беспокойство.
– Это похоже на краба, с мордой вместо панциря. – С важным видом сказал Тони. – Ну и Рожа.
– Как у шефа с утра. – Ответил я как можно беззаботней.
– Точно! Такая же недовольная и мерзкая. – Хохотнул он. – Или как у моей бывшей.
Я пристально осмотрел комнату ещё раз, пытаясь нащупать ещё что-нибудь, но взгляду больше не за что было зацепиться.