Паранойя. Маскарад

Орлов Александр

Отплевываясь и кряхтя он осмотрел себя, пытаясь разобраться, где он и почему не может пошевелить руками, а потом перевел взгляд на меня и глаза его прояснились.

– Влад… – Прошипел он. – Сукин сын.

Я ничего не ответил, встал со стула, высыпал последний пакет угля в камин и полил его розжигом для барбекю, следом туда же полетели отчеты из машины. Огонек радостно заплясал от зажигалки, бумага разгоралась быстро.

– Что ты делаешь, твою мать?!

Я опять проигнорировал его, ведь сейчас не собирался с ним

разговаривать, это было бессмысленно. Он ещё не готов. Я скинул пальто и снял свитер, оставшись в той же домашней майке без рукавов. Рабочая униформа.

– Проклятье, мой нос, как же печет… Что ты сделал, урод?!

Эх, Альберт, твой нос сейчас меньшая из твоих проблем.

Я сложил вещи на диван и стал искать инструмент для последующего диалога. Рядом с нагревательным баком на маленькой полке лежали расходники после установки, – шурупы, заклепки, пластиковые трубки, молоток. Я взял молоток в ладонь, покачал в руке, прикидывая вес. Тяжелый, подойдет.

– Ты… Ты что собрался меня избить?! – Взвизгнул лейтенант. – Ты умом тронулся?

Я вернулся на позицию, занял место напротив него, молча наблюдая.

– А, я понял! – Оскалился он целой половиной лица. – Ты меня запугиваешь. Пытать будешь? Черт побери, зачем этот фарс? Я читал твоё дело, Влад. Ты ведь в армии не служил, откуда тебе знать, как допрос с пытками проводить?! Не пытайся тут ломать комедию, ты сам во всё…

Я перебил его, ударом по щеке. Металлический боек попал прямо в верхнюю челюсть, что-то хрустнуло и Альберт захлебнулся кровью.

– Ааа.. Боже! Как же больно… – Шепелявил он, когда пришел в себя. – Что ты творишь, ублюдок?

Я ударил по руке и следом тут же по колену, наблюдая, как он извивается на стуле, дергается, как рыба на сковороде. Он глупо мычал и таращил глаза, но я оставался невозмутим, даже выражение лица не поменял.

– Извини… Хорошо? Извини… – Затараторил он. – Послушай, послушай меня Влад. Я понимаю, что ты зол, но ты же понимаешь, что я не мог иначе, да? Все улики против тебя, твои отпечатки на пистолете Тони, странное поведение. У меня же тоже есть начальство, понимаешь? Я тоже чертовы отчеты готовлю, тоже спать не могу. Ты меня пойми, прошу! Мне пришлось все это сказать на пресс-конференции, выбора не было!

Хорошо, наступила стадия отрицания, – “это не я, это обстоятельства”, “это не я, меня заставили”. Мы двигались в нужном направлении и быстро.

– Насчет этих, других убийств, я это несерьезно, но мне нужно было потянуть время перед прессой, пока мы ищем преступников, культистов, кто бы это не был, понимаешь?

Я снял с его ступни одну туфлю, носок оставил. Он с ужасом наблюдал за моими действиями.

– Нет, нет, нет, нет, что ты делаешь? Влад, прошу не…

Я ударил по большому пальцу так, словно вколачивал длинный гвоздь, палец расплющило, будто он из пластилина. От крика Альберта у меня заложило уши.

Да чего ты так

орешь? В конце концов, это всего лишь палец!

По его щекам потекли слезы, смешиваясь с кровью. Только вот этого мне не хватало.

Я дождался, пока всхлипы затихнут и он обратит на меня внимание, поднялся, сходил к дивану и вернулся. Демонстративно показал ему маску.

– Нет, нет, это не то, что ты думаешь! – Замотал он головой. – Я вез её в независимую лабораторию в центре! Ты что, подумал, что я с ними заодно? Влад, у тебя паранойя! Я бы никогда… Мы на одной стороне, послушай, поверь мне, пожалуйста, Влад!

Я сорвался со стула и нанес три быстрых удара, в живот, в грудь, третий попал в подбородок. В угол комнаты стрелой вылетел зуб, за ним следовала красная радуга брызг..

Лейтенант издавал нечленораздельные звуки и стенания.

– Чего ты хочешь? Скажи, чего ты хочешь? – Прошептал он сквозь слезы.

– Хм, раз ты спросил… – Ответил я, стараясь улыбнуться как можно шире. – Я всегда хотел сказать эту фразу, но ни разу в жизни, у меня не было повода.

Он испугался моего голоса и тона. Задрожал как одинокий лист на ветру, испуганно поднял на меня красные глаза. Я приблизился к нему вплотную, так, чтобы он мог ощутить моё дыхание.

– Ну что, щенок… – Сказал я, пародируя известную сцену. – Ты будешь принимать своё лекарство?

***

Волны все так же монотонно разбивались о бетонную площадку возле домика. Их шум заглушал дикие крики, что доносились из строения, а снегопаду было все равно на то, что происходило внутри, его целью было пасть в бушующей пучине.

В оранжевом окошке с толстым стеклом иногда двигались тени, моргал свет, за дверью раздавались подозрительные шумы, но что на самом деле там творилось, морю и ветру было неведомо.

Буря склонилась над городом вдалеке, молнии резали небеса сквозь вихристые тучи, казалось, ад сошел на землю. Кто бы мог подумать, что в аду так холодно.

Ветер гулял меж кручей волн, кружился и вертелся в танце со снегом, взмывал ввысь к хмурому, серому туману и вновь срывался вниз, чтобы пролететь по пустынным улицам города, между машин и небоскребов, между инеевых блестящих витрин и мусорных контейнеров, а после вернуться к воде, чтобы разогнаться посильнее и ударить в тяжелую дверь, с иллюминатором вместо глазка.

Ветер ударил в дверь сильнее прежнего, я обернулся и отошел от привязанного человека, тяжело дыша. Длинные волосы падали на лоб, я загладил их назад, заметив, что ладонь тоже испачкалась кровью. Боек тоже был залит красным и липким, на нем висело что-то нелицеприятное, какой-то кусочек Альберта.

Майку тоже можно было выкидывать, она была расписана брызгами, поэтому я механическим движением протер молоток о некогда белую ткань. Инструмент должен быть чистым.