Парава — летучие рыбы
Шрифт:
В чанк трубят во время свадебной церемонии. У касты каллан в Тамилнаде есть обычай: сестра жениха в день свадьбы идет в дом невесты. Женщины, сопровождающие ее, несут цветы, кокосовые орехи, молоко, масло, рис. Две из них трубят в чанк, извещая о приближении процессии. Под звуки чанка в Тамилнаде несут тело к погребальному костру. Небольшая раковина чанка красуется на лбу быков. Считается, что чанк предохраняет их от всяких бедствий. Доморощенные лекари пытаются лечить раковиной чанка кожные болезни и даже проказу.
У тамилов есть много поговорок, где фигурирует чанк. Некоторые из них я не раз слышала:
— Трудно доставать чанк, — говорит Гомес. — Раковины жемчужницы лежат все вместе. А чанк по одному. Долго ползаешь по дну. Воздуха не хватает. А поднялся — потерял раковину, ищи снова. А каждая раковина стоит сорок семь пайс. Жалко упустить.
— У меня брат так умер, — замечает Фернандес. — Нырнул, смотрит: две раковины лежат. Взял их. А недалеко еще две. Уже надо было подниматься: воздух кончился. Но брат, наверное, решил, зачем их упускать. Подплыл, успел схватить еще одну. А назад не вернулся. Мы его вытащили, а он уже не дышит. В мертвой руке — чанк. Никак не могли руку разжать. Так и похоронили с раковиной.
— Да, — вздыхает Гомес, — нелегко найти чанк.
— Вы знаете, — вмешивается капитан, — они ведь настоящие следопыты. Сначала ищут следы раковин (раковины передвигаются по песку, оставляя следы). Они идут по этому следу и натыкаются на раковину. Только, пожалуй, парава умеют это делать. В Рамешвараме за чанком ныряют мусульмане, потомки арабов. Они физически сильнее парава. Но им нужна по крайней мере неделя, чтобы найти следы двигающихся раковин. А парава это делает сразу.
— Капитан говорит правду. Это наука парава, — замечает Гомес. — Отец учил этому меня, дед — отца.
«Валампури» входит в Тутикоринскую бухту.
— Пять часов сплошной качки, — говорит капитан. — И вот, пожалуйста, мертвый штиль на закуску.
Неподвижный воздух застыл над зеркалом бухты.
— Сэр, — окликнули капитана из рубки, — барометр падает.
Грузовая шхуна прошла совсем близко от «Валампури». Матросы с нее что-то громко кричали нам.
— Они говорят, приближается шторм, — сказал Фернандес.
Действительно, затишье и духота, царившие над океаном, не предвещали ничего хорошего.
— Не страшно, — возразил капитан. — Штормы очень редко задевают Тутикорин. Они проходят стороной.
Капитан оказался прав. Только над горизонтом в черных тучах, подсвеченных солнцем, полыхали синие молнии.
«Валампури» мягко стукнулась о сырые доски причала и замерла. Фернандес, не дожидаясь трапа, спрыгнул на пирс и помахал рукой. Потом, подумав, крикнул:
— Мэм, приходите к нам в гости!
— С удовольствием, куда?
— Улица Святого Георгия! Спросите меня или Педро. Он вас знает.
Матросы причалившей грузовой шхуны оттеснили Фернандеса от «Валампури». Он смешался с толпой.
ИСТОРИЯ КОКА И БАРТЕРА
— Вы слышали о Коке и Бартере? — спросил меня Раджендран, устраиваясь поудобней в плетеном
— Вы, наверное, видели приземистое здание английской школы недалеко от главной улицы? — продолжал Раджендран. — Этот дом раньше принадлежал Бартеру. Когда англичане обосновались на Тутикоринском побережье, они сразу ввели государственную монополию на ловлю жемчуга, а промыслу чанка не придали значения. Англичане тогда не знали, чем является чанк для Индии и особенно для жителей Южной Индии. И только когда увидели, что чанк приносит прибыль не меньшую, а иногда и большую, чем жемчуг, они изменили свои взгляды. Но до этого времени мадрасское правительство сдавало промысел чанка на откуп.
Были в Тутикорине два главных откупщика — английские купцы Кок и Бартер. Старики до сих пор вспоминают их.
Длинный, как жердь, сухой Бартер и приземистый, круглый, как шар, Кок вели какие-то торговые дела. По воскресеньям оба, застегнутые на все пуговицы, чинно шествовали в церковь. У входа в церковь так же чинно раскланивались. Они не были дружны, но и не ссорились. Два англичанина, деловой судьбой заброшенные в этот далекий тропической город, были совершенно равнодушны, друг к другу.
Но куда девалась традиционная английская вежливость, как только Кок заполучил на откуп чанковый промысел. Никому и в голову не пришло, что Кок интересуется чанком. Только потом стало известно, что в течение нескольких лет Кок скупил через четырех саммати [24] почти весь улов чанка. Саммати брали за бесценок раковины у ныряльщиков, которые не смели возражать, так как полностью зависели от своих старшин. Кок платил саммати по двадцать рупий за тысячу раковин. Потом он переправлял раковины в Бенгал, в Дакку, где делают из них браслеты, и каждый раз срывал солидный куш. Но, используя саммати как посредников, Кок кое-что терял. Он убедился, что откуп чанкового промысла дело стоящее и перспективное, и добился откупа. Дело оправдало себя с лихвой. Успех Кока не давал покоя Бартеру: толстый, неповоротливый Кок обскакал его. Такое пережить трудно. Потом Бартер сообразил, что еще не все потеряно. И когда на следующий год Кок подал заявку на откуп, ему сказали:
24
— Мистер Кок, вы опоздали.
— Как опоздал? — прошептал Кок и вытер вспотевшую лысину клетчатым платком.
— К сожалению, опоздали. Промыслы уже сданы на откуп.
— Кому? — В голове Кока шевельнулось подозрение.
— Хорошо вам известному мистеру Бартеру.
Кок и Бартер больше не раскланивались перед воскресной службой в церкви. На следующий год Коку удалось вырвать откуп из-под носа у Бартера. И так год за годом. Один год — Кока, другой год — Бартера. Если очередность нарушалась, они вцеплялись друг другу в глотки. Эти схватки разрушили легенду о «респектабельности» представителей старой деловой английской школы.