Паразиты. Тайный мир
Шрифт:
— После этого я начал думать: «Все ясно, он из Центральной Америки, и это интересно, поскольку сама маниока тоже пришла из Америки. Ее привезли в Африку португальские работорговцы. Плавание было очень долгим, клубни лежали в глубине трюма, и соленая вода убивала на них все живое, поэтому паразиты не смогли перебраться на другой континент вместе с растением-хозяином. Так что маниока несколько сотен лет процветала без привычных паразитов, пока кто-то не привез этих червецов».
Херрен рассуждал так: в Новом Свете никто никогда не видел маниокового червеца, потому что там есть какой-то паразит, который не дает ему слишком
— Если бы там его никто не контролировал, мы бы непременно о нем знали.
Херрен принялся просматривать энтомологические и сельскохозяйственные журналы в поисках насекомых, поедающих культурную маниоку.
— Что-то определенно не сходилось. Ученые в обеих Америках уже пятьдесят лет работали с маниокой, выводили новые сорта и т. п., и никто ничего не слышал о маниоковом червеце. Да и дикая маниока тоже. Она очень красива и часто используется как декоративное растение. Так что я подумал: может быть, кто-нибудь привез просто красивое растение в горшке. Ведь если никто никогда не находил этого червеца на растениях маниоки, то откуда он там взялся? Стало ясно, что мне придется разбираться не только с маниокой, но и с ее дикими сородичами.
Однако отыскать где-то в Латинской Америке насекомое, которое прежде никто не видел, было бы, наверное, еще труднее, чем вывести новый сорт маниоки, устойчивый к вредителю. Рассмотрев распространение диких видов маниоки, Херрен выделил несколько точек, где это растение отличалось особым генетическим разнообразием. Не исключено, решил он, что в этих же местах наблюдается наибольшее разнообразие насекомых, которые ей питаются. Не исключено также, что именно там можно обнаружить паразита, пожирающего Черный континент.
В марте 1980 г. Херрен отправился в Америку. Начал он с изучения нескольких музейных коллекций, где были собраны местные растения. В первую очередь он рассматривал высушенные образцы маниоки. Херрен думал, что кто-то, может быть, уже давно нашел то, что его интересовало.
— Но я ничего не нашел и решил перейти от гербариев к реальным растениям. Я поехал в Калифорнию и купил себе большой фургон. Сзади я устроил лабораторию, спальное место, взял все необходимое и отправился колесить по Центральной Америке до самой Панамы в поисках дикорастущих и культурных видов маниоки.
Пока Херрен разъезжал по полям, энтомологи Центральной Америки также были заняты поисками зловредного насекомого. Эти поиски принесли немалый урожай всевозможных червецов, в том числе и неизвестных ранее, но ни один из них не походил на африканский вид.
— Я решил, ну хорошо, в Центральной Америке ничего не попалось, поеду в Южную Америку. Я оставил свой фургон на парковке в Панамском аэропорту и улетел в Колумбию к приятелю. Мы с ним поехали в Венесуэлу и решили заглянуть по пути в северную часть страны, где находился один из центров генетического разнообразия. Мы ехали несколько недель. Мы нашли множество червецов, но нужного среди них не было. Так что я оставил ему фотографии того, что ищу, и вернулся в Африку.
Вскоре после возвращения Херрена в Ибадан его друг Тони Билотти поехал в Парагвай в гости к приятелям-американцам, служившим там в Корпусе мира. Он знал, что там расположена еще одна точка разнообразия маниоки — причем единственная, на которую у самого Херрена не хватило времени обследовать. Проезжая мимо маниокового поля, он обратил внимание на несколько растений, которые
Услышав об этом, Херрен попросил Билотти отправить насекомых в Британский музей, где энтомологи могли точно определить его. Хотя представленные экземпляры и были мертвы, ученые смогли идентифицировать их с африканским вредителем. А вскрыв крошечные тельца, они обнаружили внутри настоящую цель поисков Херрена: паразитических ос. Собственно, Херрен получил искомое: паразита, который так успешно контролировал численность червеца в Парагвае, что тот много лет оставался мелким и незаметным вредителем. Именно такой паразит нужен был ему для Африки. По его просьбе парагвайские энтомологи направили в Англию живых насекомых, чтобы там можно было вырастить их в условиях жесткого карантина и отловить ос, когда они покинут своих хозяев. Туда же он отправил африканскую маниоку и червецов для сравнения. Необходимо было выяснить, могут ли парагвайские осы откладывать яйца в африканских червецов. Выяснилось, что могут. Мало того, выяснилось, что эти осы способны откладывать яйца только в маниоковых червецов. Паразит не был настроен на другие виды червецов, и те спокойно удавливали его яйца в удушающих капсулах. Херрен решил, что таких ос можно без опаски везти в Африку, и через три месяца получил первую партию ос-паразитов.
Он был готов к этому. Вместе со студентами он соорудил в Ибадане теплицы, где можно было выращивать зараженную маниоку и отлавливать выводящихся ос. Кроме того, они нашли способ обеспечить спаривание ос. Собрав несколько яйцекладущих самок, Херрен со студентами в ноябре 1981 г. выпустил их возле ибаданского кампуса.
— Всего за три месяца численность червеца упала в несколько раз. Мы поняли, что попали в цель. Всего за полтора года мы сумели дойти от полного незнания до реального результата, проверенного на практике.
Но даже на пике возрождения биологический контроль занимал довольно скромную позицию среди прочих методов борьбы с вредителями. Как правило, энтомологи выращивали ос-паразитов в своих лабораториях и рассаживали их по небольшим контейнерам, которые можно было взять с собой при поездке в сад или на кукурузное поле. Но Херрен мечтал о другом: он хотел расселить свою осу по всей Африке.
— Что мне всегда не нравилось в биоконтроле, так это реальные методы применения. Все делалось будто на коленке, в крошечном масштабе, подешевле, в купленной на распродаже химической посуде, каких-то самодельных клеточках... в общем, не лучшим образом. Именно поэтому, по-моему, биологический контроль и проиграл химикатам.
Он понимал, что его мечта стоит дорого—30 млн долл. США, если быть точным.
— Мне тогда приписали манию величия. А я сказал: «Послушайте, когда у вас в Америке в Калифорнии происходит вспышка численности фруктовой мушки — а эта проблема пустяк по сравнению со здешней, — вы тратите 150 млн долл. за год. Мы сейчас говорим о 200 млн человек, которым грозит голод, а не о нескольких бизнесменах, занятых производством апельсинов. Мы имеем дело с территорией, в полтора раза превосходящей площадь США. Мы не собираемся разводить ос в самодельных клетках и развозить их на ослах и велосипедах. Мы сделаем это как положено, с применением современных технологий, техники, электроники, самолетов».