Паразиты
Шрифт:
— Наверное, тебе не случалось лежать с ними так, как ты лежишь сейчас, — предположил Найэл.
— Еще как случалось, — возразила Мария, — время от времени. Беда в том, что я слишком быстро ото всех убегаю. Мне надоедает.
— Надоедает то, что они говорят? Или то, что делают?
— Делают. Что они говорят, я никогда не слушаю.
Найэл закурил сигарету. Непростая задача в его скрюченной позе.
— Это как музыка, — сказал он. — В конце концов, в октаве всего восемь нот.
— Вспомни Элгара, [45] —
— Ты слишком высоко берешь, — сказал Найэл. — Должно быть, твои приятели чувствуют себя приниженными.
— Пока мне не приходилось выслушивать их жалоб, — сказала Мария. — А куда мы едем?
— В твою гостиницу.
— Я думала, что остановлюсь у вас с Фридой.
45
Элгар, Эдвард Уильям (1857–1934) — английский композитор и дирижер.
46
Имеются в виду «Вариации на темы Паганини» С. В. Рахманинова. Паганини, Никколо (1782–1840) — великий итальянский скрипач и композитор.
— Невозможно. У нас только одна спальня.
— Понятно, — сказала Мария. — Какое убожество.
Она оттолкнула его и стала пудрить нос.
— Почему ты не поехала в турне? — спросил Найэл.
— Жена, — ответила Мария. — Что за радость. К тому же его зубы.
— А что с его зубами?
— В конце концов, они его подвели. Ему пришлось вставить протез, и прошлую неделю он провел в частной лечебнице. Я послала несколько лилий.
— Почему не венок?
— Я подумывала о венке.
— Значит, finito? [47]
— Finito.
Он поднял ее руку за запястье и посмотрел на стрелки часов с браслетом.
— Ну, ты всегда такова, — сказал Найэл. — И нет здесь ничего бесплотного. Он подарил их в знак прощания?
— Нет, — ответила Мария. — Он подарил их в знак благодарности за загадочные вариации.
Когда такси свернуло на Елисейские поля, Мария быстро выпрямилась, подалась вперед и посмотрела в окно:
47
Кончено (итал.).
— Ах, Найэл, это мы — это ты и я.
Двое детей ждали, чтобы перейти улицу. На мальчике были надеты блуза и берет; девочка была немного постарше и нетерпеливо дергала его за руку, волосы разметались у нее по лицу.
— Ты и я, — повторила Мария. — Мы убежали от Труды. И как я не понимала этого раньше? Лондон для нас не дом. Никогда не будет домом.
— Потому я и приехал в Париж, — сказал Найэл. Мария отвернулась от окна и взглянула на него.
Ее глаза были темны и лишены выражения, как глаза слепого.
— Да, — сказала она. — Но ты приехал не с тем, с кем надо.
Такси
В меблированных комнатах дома, что неподалеку от авеню Нейи, Фрида принимала Папу и Селию. После отдыха на итальянских озерах они возвращались в Англию проездом через Париж. Майорка Папу не привлекла, и он отказался от намерения посетить ее. Зато его воображением внезапно овладели прозрачные воды и высящиеся вдали горы, на которые ему нет надобности взбираться. В долинах черномордые коровы с колокольчиками на шее…
— Но шел дождь, Фрида, шел дождь, — сказал Папа. — С набухшего от влаги неба лились слезы всего мира.
— Чем же вы занимались? — спросила Фрида.
— Играли в bezique, — ответил Папа.
Селия ощутила на себе сочувственный взгляд Фриды и отвела глаза. В квартире Фриды она испытывала странные чувства. Сама не зная почему, она подумала, что это оттого, что квартира очень мала. Всего одна спальня, и халат Найэла висит на двери.
Она попробовала представить Фриду кем-то вроде Труды, кто так же присматривает за Найэлом. Но ничего не вышло. Должно быть, это предрассудки, говорила она себе, если я не возражаю против того, что позволяет себе Мария, то почему должна возражать, когда так поступает Найэл?
Квартира была очень неопрятной. Повсюду валялись исписанные нотами листы бумаги, открытые книги, в углах — наспех снятая обувь. Возможно, все дело в обуви… Папа, который некогда так гневался на Фриду, теперь казался совершенно спокойным. Он полулежал в кресле и, ковыряя золотой зубочисткой в дупле зуба, обсуждал с Фридой ее планы.
— Займись им, — сказал он, помахивая рукой, — покажи ему мир. Пусть повыступает во всех европейских столицах, как его мать до него, и закончит Америкой. Я даю свое разрешение.
Селия смотрела, как Фрида роняет на пол пепел. На столе стояла пепельница, но она ею не пользовалась. Вместо пепла в пепельнице лежал пучок аспарагуса с обкусанными кончиками.
— Найэл не хочет путешествовать, — сказал Фрида. — У него нет честолюбия.
— Нет честолюбия? Не желает путешествовать? Что же он любит?
— Он любит поесть.
Селия подумала, что ответ Фриды объясняет и кончики аспарагуса, и коробки из-под шоколада. Когда вернемся домой, надо не забыть рассказать Труде.
— А чем он любит заниматься? — спросил Папа, проявляя явное любопытство.
Но Фрида только пожала плечами. И вставила в мундштук новую сигарету.
— Он читает, — сказала она, — и спит. Он спит часами.
— Но весь этот успех? этот 'eclat? [48] — сказал Папа. — Он не вскружил ему голову, не избаловал?
— Не думаю, чтобы он догадывался обо всем этом, — ответила Фрида.
— Совсем как его мать, — сказал Папа. — Ей было все равно.
48
Шум (фр.).