Парень, который будет жить вечно (рассказ)
Шрифт:
– А ты?
– спросил он, перекрывая плещущие звуки из туалета.
– Ты сказала, что была мясником.
Она погладила свою левую скулу, смещенную с центра.
– Да, до этого несчастного случая. В Монтане. Я тоже полукровка, Стэн. Отец мой был преимущественно баск. А мать - из племени навахо, с примесью хопи. Это была рослая и сильная женщина. У нас не было работы, поэтому мы перебрались в Монтану, чтобы работать в коралях. Ты знаешь ранчо бизонов в Америке?
– Да. Ну, не непосредственно. Читал о них, когда был маленький. Прежде чем мечтать о Вратах, я хотел стать ковбоем, сидеть по ночам у костра и пасти стада бизонов в прериях.
На этот раз она громко рассмеялась.
– Бизонов не пасут, Стэн. Они этого не допустят. Их отпускают на свободу, потому что трава прерий - это все, что им нужно. Потом, когда они набирают вес и готовы для бойни, их приманивают чем-то, что им нравится больше травы. Заманивают прямо в корали, обнесенные трехметровой оградой из стальных пластин, потому что через меньшую преграду бизон может перепрыгнуть. И они очень быстро бегают - сто километров в час. Одного за другим пастухи, как мои родители, заманивают бизонов в желобы бойни, а там пистолеро стреляют им в голову из большого ружья таким пистоном, который проходит через мозг и выходит, снова готовый к применению. Мертвого бизона конвейер привозит ко мне, и я разрезаю ему горло. Подцепляю к креплениям конвейера над головой, тушу поднимают, чтобы вытекла кровь, и перевозят в холодильник. А дальше она превращается в бифштексы и поджарку. В одном бизоне почти пятьдесят литров крови. Кровь собирается в баках внизу - та, что не попала на меня.
Тан вышел из туалета и, слушая, застегивался.
– Да, Эстрелла, - сказал он, возражая, - но ты говорила, что бык наступил на тебя и сломал тебе голову. Как может наступить мертвый бык?
– Этот не был мертвым, - коротко ответила она.
– Но если пистолеро выстрелил ему в голову…
– В тот раз он выстрелил ему в плечо. Бык был очень живой, когда подъехал ко мне, и очень сердитый.
– Похоже на очень неприятный несчастный случай; - заметил Стэн.
– Нет, это был совсем не случай. Пистолеро сделал это нарочно. У него тоже были колючки в глазах, Тан, и, когда я не легла с ним в постель, он преподал мне урок.
Двадцатый день. Двадцать первый день. Они больше не играли в карты, потому что не могли сосредоточиться. Почти не разговаривали. Они уже все сказали друг другу о своих надеждах, а о страхах никто вслух говорить не хотелi Нервы у всех были натянуты, как у игрока с выигрышным билетом в кармане, который должен явиться вовремя; он мчится по улице. Но все же недостаточно быстро. Наконец Эстрелла решительно сказала:
– Нет смысла нервничать. Нужно как можно больше спать.
Стэн понимал, что ее предложение разумно. Им потребуется много сил и внимания, когда они долетят туда. Чем бы это «туда» ни обернулось.
Но разумному совету оказалось очень трудно следовать. Как ни трудно было Стэну уснуть, еще труднее оказалось оставаться в таком состоянии. Он часто просыпался и считал минуты. Так прошел двадцать первый день и начался двадцать второй.
Тут никто из них уже не мог спать совсем. Каждые несколько секунд они поглядывали на часы. Яростно спорили о том, когда наступил поворотный, пункт, а следовательно, в какой час и в какую минуту они прибудут…
А потом они прибыли. Они поняли это, когда увидели, что спираль погасла.
И тут же все приборы сошли с ума.
Их показания были совершенно нелепыми. Приборы утверждали, что трехместник погружен в разреженную плазму, более горячую, чем Солнце, пронизанную смертоносной радиацией всех разновидностей, и тут Стэн понял, почему их корабль бронированный.
Никакой планеты с забытыми сокровищами хичи, которые сделали бы их богатыми, здесь не было. Поблизости не было даже звезды.
– Убираемся отсюда!
– заорал Тан, а Эстрелла закричала:
– Нет, сначала снимем показания! Фото! Надо провести наблюдения!
Но помимо того, что показали приборы, наблюдать было нечего. И когда Стэн положил руку на сосок двигателя, Эстрелла больше не возражала. Она только заплакала.
Полет назад длился не больше полета вперед, но им так не показалось. Им казалось, что он длится бесконечно. Они не могли дождаться его конца. А когда дождались, начали узнавать дурные новости.
Престарелая восточная женщина, поднявшаяся на борт их корабля, как только они сели, вполуха слушала их рассказ. Ее интересовали показания приборов, но она с отсутствующим видом ответила на несколько вопросов.
– Да, - сказала она, кивая, - вы побывали на месте взрыва сверхновой. Хичи очень интересовались звездами, которые готовы были взорваться; к ним ведет множество маршрутов. Но с того времени, конечно, некоторые из этих звезд взорвались. Как ваша. И от туманности остались только перегретые газы. Вам повезло, что ваш трехместник бронированный.
Эстрелла прикусила нижнюю губу.
– Как вы думаете, будет ли по крайней мере научная премия?
Женщина задумалась.
– Возможно. Спросите Гектора Монтефиоре. Но не очень большая. У нас уже очень много данных о таких объектах.
Трое молча смотрели друг на друга. Потом Стэн вымучен-но улыбнулся.
– Что ж, друзья, - сказал он, - как говорил мой отец: если падаешь с лошади, вставай и садись на нее снова.
Женщина уставилась на него.
– Какие лошади?
– Он имеет в виду, - объяснила Эстрелла, - что мы при первой же возможности снова полетим.
– О, - удивленно сказала женщина, - вы ведь были в полете и ничего не знаете. Вы ничего не слышали. Проблема управления полетами решена. И полетов больше не будет. Исследовательская программа Врат закрыта.
VIII
Закрыта! Врата закрыты? Больше никаких полетов? Никаких бесстрашных испуганных старателей, отправляющихся в загадочные полеты, чтобы собирать остатки знаний давнымдавно исчезнувших хичи - куда бы.они ни исчезли, когда исчезли?
Все это опять дело рук Робинетта Броудхеда. Пока Эстрелла и парни были в полете, начались неприятности на Пищевой фабрике и на других кораблях хичи поблизости. Броудхед сам полетел туда, чтобы разобраться. И ему это удалось. И он не только увеличил свое и без того сказочное состояние до невероятных размеров, но и решил проблему управления полетом кораблей хичи.