Парфетки и мовешки
Шрифт:
— Уж я, матушка моя, все всегда знаю, меня никто не проведет… Насквозь людей вижу, — уклончиво ответила старуха, стараясь в то же время внушить младшей даме уважение к своей опытности и прозорливости.
Малеева не любила и даже боялась, как, впрочем, и другие классные дамы, взбалмошную, резкую старуху, пользовавшуюся, однако, исключительным расположением и доверием княгини. Уже не раз между дамами происходили нелады и разногласия, и каждый раз Малеевой приходилось уступать старухе — во избежание личных неприятностей с maman.
—
— Боже мой, — чуть не вскрикнула испуганная Малеева: сердце таки не обмануло ее, Савченко грозила опасность. Она пережила уже немало неприятностей, отстаивая свою шаловливую любимицу, и сейчас все мысли ее были направлены на то, чтобы предупредить грозу, собравшуюся над головой девочки.
«Господи, помоги!.. Дай что-нибудь придумать…» — растерянно проносилось в ее голове, но мысли, скованные страхом, отказывались подсказать путь к спасению.
«Ведь она загубит ее! Непременно загубит!.. Она давно подбирается к бедной девочке… — в ужасе вспомнила она. — А я не могу, не в силах хоть что-нибудь придумать!»
— Ну так вот, моя голубушка, я и пришла к вам, чтобы сговориться, как изловить этих проказниц… Лучше всего в зале их и накрыть, другой-то раз пропадет охота по ночам путешествовать, — захихикала старуха.
От этого смеха дрожь пробежала по телу Малеевой. «Как быть? что делать?» — неотвязно вертелось в голове.
Струкова не заметила волнения своей коллеги. Она не спеша допила свой чай и, отодвинув чашку, поднялась с кресла.
— Так я могу на вас рассчитывать? — спросила она еще раз.
— Конечно, конечно, — поспешила уверить ее Малеева.
— Тогда до свидания, пока, — направляясь к двери, промолвила старуха.
«Господи!.. Что же это? Я не только не спасу их, но сама должна буду способствовать гибели моих любимиц!» — тревожно думала синявка, до хруста в пальцах сжимая руки.
— Вот ведь, право… Я-то хороша, чуть было и не забыла, — уже в дверях вспомнила Струкова, — часы-то у меня что-то остановились, забыла их давеча завести, так уж по вашим поставить надо, чтобы в одно время на месте быть… Который час по вашим-то будет?
Малеева поднесла к глазам браслет с часами: стрелка показывала без четверти двенадцать.
У нее захватило дух — времени уже совсем не осталось! Но внезапная мысль прорезала ее сознание, и она твердым голосом сказала:
— Пять минут двенадцатого.
— Ну, так время еще есть, — обрадовалась Струкова, подводя часы. — Так без пяти — в зале, я буду вас ждать.
И старуха зашагала в свою комнату, находившуюся этажом ниже.
— Господи! Благодарю, благодарю Тебя! Ты вразумил, Ты пособил, — крестясь на киот, шептала Малеева.
Теперь она уже знала, что ей нужно делать.
«Дети не должны узнать, откуда придет их спасение, Боже сохрани, это так же опасно для
И Малеева торопливо направилась в умывалку, где на выдвинутой из шкафа кровати безмятежно похрапывала добродушная Дуняша.
— Вставай, вставай, — трясла ее Малеева.
— А? Что? Что случилось? — ничего не соображая в первую минуту, бормотала разбуженная девушка.
— Дуняша, проснись же, проснись, пожалуйста, ты должна мне помочь… Ты слышишь, Дуняша? — взволнованно шептала Малеева, сознавая, что каждая минута промедления может погубить все дело.
Но Дуняша уже вполне очнулась и испуганно вглядывалась в лицо синявки.
— Вставай, Дуняша… Ты должна спасти барышень… Понимаешь? Они собираются, а может, уже и ушли в Большой зал, я это узнала от m-lle Струковой, она их хочет накрыть… И если ты их не предупредишь, то им грозит беда…
Дуняша, преданная душа, тут же поняла весь ужас грозившей ее барышням опасности; Малеевой уже не надо было ее торопить.
— Только ни единой душе не проговорись, кто тебя посылает…
Дуняша молча кивнула головой. Она быстро натянула холщовую юбку и, как была босая, только накинув на голову белую косынку, поспешила на выручку «бедненьким барышням», за которых дрожало ее любящее сердце.
Тихо проскользнула она в дортуар… Здесь царила тишина. Дуняша с тревогой дотронулась до уткнувшейся в подушку фигуры на кровати Савченко и поняла, что это свернутая из платка кукла.
«Ушли, значит…» — подумала она и бесстрашно бросилась через темные коридоры и залы вдогонку маленьким авантюристкам.
Глава XX
В глухую полночь
Десяток закутанных фигурок беззвучно скользили по направлению к Большому залу.
Жутко и мрачно выглядели знакомые места в ночную пору. От страха дыхание становилось прерывистым и, казалось, можно было расслышать биение сердца в чужой груди, а свое стучало так громко, точно это чьи-то тяжелые, настигающие шаги…
Лица девочек так же бледны, как их ночные сорочки, но ни одна из них не выдает свою душевную тревогу.
Вот столовый зал, еще один заворот и — они в Большом зале. В окна льется мертвенный лунный свет, он падает на пол, слабо озаряет колонны.
Девочки тихо скользят в дальний угол: вот она, эта «вторая» колонна.
Как трепещет все внутри, какая дрожь пробегает по телу, заставляя плотно стискивать стучащие зубы!.. Девочки молча прислушиваются.
Раздался слабый, отдаленный сдавленный хрип… Дух захватывает; кажется, волосы зашевелились на голове… Вот уже глухо отзванивают полночь старые часы в столовой… Страх поднимается все выше и выше, вот-вот он сдавит горло. Хочется бежать, бежать без оглядки, но ноги словно врастают в белеющий пол… С испуганными, широко раскрытыми глазами девочки обратились в слух.